Поэтому, когда мы с Кристианом и Арти отправились в Сан-Франциско, намереваясь прожить там шесть лет, пока Арти будет ходить в среднюю и старшую школу, Лора отправилась вместе с нами, и прожила в нашей семье четыре года. Всё это время они с Арти были лучшими друзьями, поскольку среди медленно растущих обитателей Долины лишь они оставались практически ровесниками, а сближаться с остальными детьми в школе им не рекомендовалось.

После отъезда Лоры в колледж они виделись только на каникулах, и их дружба почти сошла на нет. А недавно, когда Арти стал работать на регулярном рейсе «Атланта-Нью-Йорк», и значит, летать в город, где жила и работала Лора, их дружба вновь вернулась. То есть, это я так решила, что дружба, но слова Арти расставили всё на свои места.

– Я рад за них, – привычно прижавшись к моей макушке щекой, сказал Кристиан. – Это было бы идеально. Они оба, хоть и люди, но принадлежат к нашей семье и вынуждены хранить нашу тайну, а это ставит между ними и остальными людьми некий психологический барьер. Да и замедленное взросление друг от друга скрывать не придётся. Надеюсь, у них всё получится.

– Я тоже на это надеюсь.

Мы ещё немного посидели молча, наслаждаясь близостью друг друга и любуясь умиротворяющей природой и играющими неподалёку детьми. Наконец, Кристиан тихонько вздохнул.

– Знаешь, к нам сегодня поступил мальчик с таким же диагнозом, какой был у Сабрины. Я планирую устроить ему «необъяснимое исцеление», прецедент ведь уже был, так что этот случай всех уже меньше удивит.

Мне не нужно было уточнять, что за диагноз у этого мальчика. За исцелением Сабрины, сестры-близняшки Эммы, мы издалека следили всей семьёй, как перед этим – за судом над её родителями. Как оказалось, низость и эгоизм этой семейки не знали границ. Им мало было того, как они поступили с Эммой, но в том, что они любят Сабрину, у нас поначалу сомнений не было, ведь ради неё родители пошли на преступление. Но всё оказалось ещё хуже. Отец девочки, который вполне мог стать для неё донором, отказался это сделать, мотивируя тем, что в тюрьме он и так своё здоровье подорвёт, так что не может усложнять ситуацию, отдавая часть своей печени. А другого донора для девочки найти не получалось. Сестра Эммы была обречена.

Но когда казалось, что надежды нет, тяжёлая болезнь вдруг стала отступать. Никто из врачей не мог понять, что происходит, но постепенно Сабрине становилось всё лучше, и через какое-то время она полностью поправилась. Как именно гаргульям удалось провернуть эту авантюру, я не знала, но Трэвис как-то обмолвился, что не смог бы смотреть в глаза своей Эми, зная, что мог спасти её сестру, но не сделал этого.

В общем, Сабрина стала медицинской сенсацией, на её случае даже кто-то что-то защитил на тему скрытых резервов организма, и, конечно же, никто не заподозрил правду, да и кому подобное могло бы в голову прийти? Так что сейчас Сабрина – абсолютно здоровая молодая девушка, три года назад закончившая колледж и сейчас работающая педагогом младших классов в Кларксвилле, куда её увезли родственники после ареста её родителей. За ней наблюдали ещё и для того, чтобы исключить любую возможность случайной встречи двух сестёр – при невероятном сходстве близнецов это было бы слишком опасно.

Сейчас Эмма с мужем и двумя очаровательными трёхлетними дочками, жила в Долине, а колледж в своё время выбрала на другом конце страны от того, в котором училась её сестра, в Лос-Анжелесе. Эмма знала о существовании сестры, видела её фотографии, читала статьи об её чудесном исцелении, которые сохранил для неё Трэвис, радовалась за сестру, но никогда не изъявляла желания с ней встретиться. Ей хватало родственников, которых подарил ей Трэвис, тех, кто был рядом, сколько она себя помнила, кто любил и заботился о ней. Этого ей было достаточно.

Или она просто понимала, что эта встреча невозможна, поскольку грозит разоблачением тайны нашей семьи, потому и не проявляла желания встретиться с сестрой. Знала, что Трэвис ни в чём не сможет ей отказать, а это опасно.

Иногда я думала, как было бы здорово, если бы Сабрина оказалась чьей-то половинкой. Тогда они с Эммой могли бы познакомиться, ведь в тайну были бы посвящены они обе. Но когда я поделилась этой мыслью с Кристианом, он сказал, что будь Сабрина чьей-то половинкой, это обнаружилось бы ещё в детстве, когда она могла умереть, ведь из прошлого опыта стало ясно, что обычно свою человеческую половинку бессмертные встречают уже взрослой, и единственное исключение из этого правила – девочке грозит гибель, и лишь встреча с половинкой может спасти её жизнь.

Я возразила, что реальная опасность Сабрине не грозила, ведь Трэвис и так принял решение спасти её ради Эммы, присутствия половинки для её спасения не требовалось. Так что я продолжала ждать и надеяться, но сейчас девушкам было уже по двадцать пять, и моя надежда на сказку для Сабрины начала таять. Хотя совсем не исчезла.

В отличие от Арти, постоянно рвущегося «за горизонт», Эмма предпочитала «уютную норку», где всё знакомо. Неизвестно, наложило ли свой отпечаток на её характер сиротское детство и тяжёлая болезнь, державшая её в темнице собственного тела, или же она просто родилась такой, но Эмма предпочитала жить тихо и замкнуто, довольствуясь обществом своей половинки и их малышек. Как бы то ни было, она была счастлива в своём уютном мирке, а обожающий муж делал всё, чтобы его девочке было хорошо.

Я была за них рада, хотя и чуть-чуть завидовала тому, что осенью у Эммы родится ещё один малыш, а мне этого события ждать ещё одиннадцать лет. Но я утешалась тем, что дети Эммы вырастут быстро, ведь маленькие гаргульи почти ничем не отличаются от людей, а Бри останется моей малышкой ещё очень долго.

– В середине лета родители Эммы выйдут на свободу, – Кристиан, похоже, тоже вспоминал историю двадцатилетней давности. – Как ты думаешь, Сабрина захочет их видеть?

– Не знаю, – я пожала плечами. – После того, что они сделали? Не знаю, я бы не захотела.

– Возможно, они раскаялись, – задумчиво покачал головой Кристиан. – Кто знает, возможно, она простит их. Если человек осознал свою вину и действительно жалеет о том, что совершил, думаю, ему нужно дать шанс. Каждый заслуживает второй шанс.

– Наверное, – кивнула я. – В любом случае, сейчас гадать нет смысла. Возможно, позже мы всё узнаем. А пока мне есть о чём подумать, кроме этих людей. Например, сможет ли Бри участвовать в церемонии в качестве цветочницы?

– Разве это будут не малышки Эммы?