— Нам остаться здесь? С Мирадой?

— Нет, малыш, — прошептала она и закрыла глаза, чтобы удержать слезы. — Мы поедем домой — навестить дядю Дикки. Погостим у него долго-долго.

Она мельком подумала о своей работе на Университете. Можно попрощаться с надеждой стать штатным профессором. Ну что ж: наверняка она сможет устроиться на работу на Новом Дублине. Она сможет стать переводчиком в порту или преподавать стандартный земной в какой-нибудь частной школе.

Или выращивать овец. Она крепче обняла сына.

— Я люблю тебя, Шанни.

— Люблю тебя, ма. — Он чуть отодвинулся от нее и поднял ладошку к ее лицу. Его пальцы стали влажными от слез. — Грустно.

— Грустно, — повторила она срывающимся голосом и постаралась улыбнуться, но улыбка казалась совершенно неподходящей к ее лицу. — Мы снова будем счастливы. Обещаю.

Она встала и посадила его на стол. Подняв с пола Мыша, она устроила его у Шана на коленях.

— Я сейчас вызову такси, — сказала она ему, — и мы сможем уехать в порт.

Ей понадобилось несколько минут и некоторая изобретательность, чтобы освоить университетскую систему связи, но в конце концов она смогла выйти на внешний канал и сделать нужный вызов. Ей было обещано такси через пятнадцать минут, у боковой площадки, как она и попросила. Энн кивнула сама себе и отключила комм, а потом в последний раз обвела взглядом уютный кабинет доктора йо-Керы, полный всякой всячины.

В океане муки боль от незаконченной работы и вынужденного отказа от поиска утраченного подтверждения было еще одной едкой каплей. Джин Дел йо-Кера был ее другом постоянно, на протяжении дюжины лет. По-своему, она его любила. Боги свидетели, она обязана ему очень многим — и ей никогда с ним не расплатиться. Оставить его вот так — когда его исследование в беспорядке, чтобы память о его блеске померкла в умах его коллег…

Она покачала головой, запрещая себе слезы, из-за которых набитые книгами полки стали превращаться в калейдоскоп разноцветных пятен. Отвернувшись от полок, она остановилась взглядом на плоской фотографии трех аусов на овцеводческой станции: Милдред Хиггинс, Салли Браннер, Джексон Рой. Они производили впечатление людей сильных и прямых — и улыбались ей из своей потертой рамки. Люди, не видевшие ничего странного в том, чтобы учить лиадийско-го филолога стричь овец.

Плоская фотография чуть сморщилась, словно кто-то недавно вынимал ее из рамки, а потом установил недостаточно тщательно. Потом Энн пришло в голову другое объяснение: возможно, фотография настолько старая, что бумага начала распадаться. На секунду ей захотелось снять рамку со стены и аккуратно разгладить фотографию. Качая головой и удивляясь собственной импульсивности, она снова повернулась к Шану.

— Пора идти, паренек, — сказала она, ставя его на пол. — Теперь держи Мыша покрепче.

Она подняла с пола свой портфель, крепко взяла сына за руку и вышла в коридор.

Шан пронзительно взвизгнул и тут же замолк, а его пальцы у нее в руке вдруг стали ледяными.

Фил Тор Кинрэ закончил свой поклон и холодно улыбнулся, удерживая ее взгляд.

— Филолог! Как удачно, что я с вами встретился. Нам надо о многом поговорить.

Энн наклонила голову и позволила себе говорить с чуть заметным раздражением.

— Увы, сударь, сегодня я не могу с вами беседовать. Мне нужно в порт.