— Я же сказала, — процедила я. — Я выиграла конкурс «Совершенной женщины», путевку на Антигуа для самой романтической пары Великобритании.

— Врешь! — Эмма быстро пробежала письмо глазами, желая убедиться, что я не вожу ее за нос и что спасенные ею бумажки — это действительно не телефонный счет. — Черт, это ведь и правда путевка на Антигуа, — ошалело промолвила она. — Трахни меня, если это не так!

— Я бы с радостью «трахнула» тебя, — невесело усмехнулась я. — Ведь тогда мы могли бы отправиться на Антигуа вместе.

— Они хотят сфотографировать тебя вместе с женихом, — сказала Эмма, дочитав письмо.

— Увы.

— Бедняжка Эли, — вздохнула Эмма. — Ну и невезуха!

Ну и какой, скажите, смысл был в том, чтобы целый месяц не думать о Дэвиде? Из-за треклятого письма воспоминания нахлынули на меня с новой силой. Я в полном одиночестве провела сочельник, как последняя дура вьщумывая, почему лучше Дэвида Уитворта нет никого на всем белом свете, а этот гнусный предатель тем временем изменял мне с Лайзой Браун.

Как он посмел? И как посмела эта подлая тварь воспользоваться моей беспомощностью? Я уже забыла, как сама в свое время увела Дэвида у Лайзы, пока она была в командировке в Боснии.

Я не видела Дэвида с Рождества, однако моя сестрица Джо злорадно сообщила, что встретила Дэвида с Лайзой возле ювелирного магазина «Ретнерс». Когда же я поинтересовалась, почему она такая вредная, Джо ответила, что просто не хочет, чтобы я забывала, какая Дэвид сволочь.

Обручальное кольцо я до сих пор хранила у себя, хотя с пальца давно сняла. Теперь изящное колечко с бриллиантом покоилось в изящной, в виде сердечка с цветами, керамической шкатулке, которую Дэвид подарил мне в День святого Валентина. Я не раз подумывала о том, чтобы заявиться к Дэвиду и бросить колечко ему в рожу или на худой конец спустить в унитаз прямо в его присутствии, но Эмма меня отговорила. По ее мнению, тем самым я уронила бы свое достоинство. Куда лучше было бы просто заложить кольцо в ломбарде, а на вырученные деньги махнуть в Рио. С ней на пару, само собой разумеется. Славная получилась бы месть. Но совету подруги я не последовала. И не потому, что сочла его неразумным, нет. Просто в глубине души меня терзали сомнения: вдруг в ломбарде мне скажут, что камень в кольце, преподнесенном Дэвидом, вовсе не бриллиант, а цирконий?

— Так что ты собираешься делать с Антигуа? — осведомилась Эмма.

Я грустно усмехнулась:

— Боюсь, придется позвонить в редакцию и отказаться. Скажу, что они пальцем в небо попали.

— Может, они над тобой сжалятся? — мечтательно предположила Эмма. — И разрешат взять с собой меня.

— Это невозможно, — простонала я. — Они рассчитывают сделать настоящее шоу из нашего путешествия. Не могут же они сообщить своим читателям, что, к сожалению, «самая романтическая пара Великобритании» распалась и теперь они рекомендуют полюбоваться фотографией очаровательной Эли Харрис в обществе любимого кота.

— А ты попытайся, — посоветовала Эмма. — Вдруг выгорит? Кто знает, может, они тебя все-таки пожалеют?

— Терпеть не могу, когда меня жалеют! — огрызнулась я. — Нет, Эмма, не хочу я ни канючить, ни за нос их водить. Пусть отдадут мой приз второй паре.

— Тоже мне, альтруистка выискалась! — неодобрительно проворчала Эмма.