На следующий день Гелена Казимировна не отходила от окна. Наконец, увидев появившуюся во дворе знакомую фигуру, вышла в коридор и крикнула, – Аня, наша Манюня идет, торопится, аж подпрыгивает. Ну, заходи, москвичка.

– Ой, как я по вам всем соскучилась, – обнимая подруг, воскликнула Маша. Мы с Сашей часто вспоминаем наш круиз, недавно фотки перебирали и хохотали над диктофонной записью выступления Проши. Если куда снова поедете, нас с собой обязательно возьмите. Классно было.

– Машуня, чай будешь, или чего покрепче? – спросила Анна.

– Спасибо, ничего не надо, я ненадолго. Меня отпустили на работе всего на три дня.

– Тогда рассказывай, как привыкаешь к столичной жизни?

– С трудом. Москвичи любят выпендриваться, а тут какая- то провинциалка появилась в солидной газете. Но меня Игорь Алексеевич ваш бывший муж взял под свое крыло. Он очень помогает в работе, объясняет, как и с кем надо себя вести, подбрасывает интересные темы для статей, даже сам правит мои материалы.

– И в редакции уже шушукаются о ваших отношениях, – улыбнулась Анна Сергеевна.

– А как же, посплетничать у нас любят. Тем более, что Игорь Алексеевич иногда приглашает меня в кабинет, мы пьем кофе, и он просит, чтобы я ему рассказывала о Тригорске, обо всем, что здесь происходит. Анна Сергеевна, по-моему, он вас до сих пор любит. У него глаза становятся собачьими, когда вас вспоминает. Мне даже жалко шефа.

– Нашла, кого жалеть, – возмутилась Гелена. Ты бы Анечку видела, когда он ее бросил с больным ребенком на руках и умотал в столицу делать карьеру. Расскажи лучше, как там Глашенька.

– Гланя – это песня. Когда наша соседка по лестничной площадке тетя Мотя ее увидела, то заорала, – Шурка, она так Сашу зовет, – ты, где такую уродину нашел. Я Глашуню успокаиваю, говорю, чтобы не обращала внимания, а она только оскалилась и все. Тетя Мотя у нас настоящий гренадер, всю жизнь на стройке проработала, теперь сидит целыми днями на лавочке и бдит. Голос как иерихонская труба, ее все во дворе побаиваются. Я пока на работу оформлялась, выходила с Глашуней гулять во двор. Он у нас большой, там и машины ставят, кусты с деревьями растут, детишки бегаю. Я за девочкой следила, боялась, вдруг потеряется или кто обидит. В первый наш выход эта мордуленция оббежала весь двор, перетявкнулась с парой собак, которых тоже выгуливали, и исчезла. Я чуть в обморок не упала, бросилась ее искать. Потом смотрю, является наша красотка в сопровождении двух дворняг.

– Наверное, Крыська ей посоветовала спецназом сразу обзавестись, – рассмеялась Анна.

– Точно, а тетя Мотя говорит, – Машка, ты следи за своей Глафирой, а то она скоро в подоле принесет. Сама страшненькая, но ушлая, уже кавалерами с московской пропиской обзавелась. Я когда Саше рассказывала, он так хохотал. Но это не все. На следующий день мы себе гуляем, подъезжает на мерсе один мордоворот из соседнего подъезда, наезжает колесами на кусты, и выпускает из машины бульдога, которого возит дрессировать. Глаша начала возмущенно тявкать, потом видит, что сосед на нее не обращает внимания, цапнула его за штанину. Тогда этот паразит решил натравить на девочку свою собаку и крикнул – фас. И что вы думаете, бульдог ни с места. Он еще раз, бесполезно. А тут и спецназ примчался, и так облаял соседа, что он позорно сбежал домой. Тетя Мотя обалдела, и сразу зауважала нашу защитницу зеленых насаждений.

Но окончательно гренадерша влюбилась в Гланю дня через три.

Мы потом с Сашей проанализировали поведение девочки, и пришли к выводу, она действовала целенаправленно, чтобы окончательно покорить тетю Мотю, главного во дворе человека. Глаша от нее не отходила, и дождалась своего звездного часа. Отправилась наша соседка в продуктовый магазин, он у нас за углом. Собачка следом, я за ней. Вдруг, оттуда выскакивает тетя Мотя и орет, – а-а-а, обокрали, сволочи, обокрали, полпенсии лишили. Глашенька к ней подбегает, тявкает, и носом вниз показывает. На асфальте у магазина лежит платочек, в который деньги были завернуты. Видно карман куртки, куда соседка их положила, окончательно прохудился, вот они и выпали. Что тут началось, тетя Мотя подхватила на руки собачку, принялась ее чмокать, гладить, к себе прижимать. Потом мне говорит, – Машка, ты за Глашку не беспокойся, работай, я буду сама ее выгуливать. Теперь они лучшие подруги, на лавочке сидят, тетя Мотя нашей красавице обо всех жильцах повествует, сплетнями делится, про московскую жизнь рассказывает. Вы бы только их видели, одна громадина, вторая крохотулечка. Мы с Сашей подозреваем, что Гланька иногда сбегает со двора и гойдает по окрестностям, но гренадерша ее не выдает.

А однажды такое случилось, ну полный отпад, – рассмеялась Маша. Возвращаемся мы с Сашей с работы и заходим к тете Моте за собачкой. Нас встречает трубный рев и причитания, – простите меня, старую, не углядела за нашей красавицей, заразу какую-то она подцепила. Вот, горе-то какое. Я испугалась, а Саша шепчет, – взгляни на эту морду. Смотрю, Глашка у той на руках сидит и во всю скалится. У меня от сердца отлегло, а Саша сурово так спрашивает, – «Скорую» вызывали? Тетя Мотя снова в слезы, – не вызывала еще, вас ждала. Сашка уже на пределе, тогда я вступаю, – что случилось? Она отвечает, – проплешинки у Глашеньки, видно лишай у нее, или сглазил кто. Мы нашу барышню осмотрели, оказалось, что это басма сходит, и начала проявляться рыжина, ее натуральный цвет. Вы же помните, собачечку в Ракитовке басмой покрасили. Тетю Мотю, конечно, успокоили и все объяснили, но она никак не могла придти в себя, пока Саша не налил ей пятьдесят грамм коньяка, – присоединилась Маша к умирающим от смеха дамочкам.

– Ой, я совсем забыла, я же Крысечке привезла подарок от Глашеньки.

Та тут же спрыгнула с кресла, в котором сидела и внимательно слушала Машу. Крыся была рада за свою сестричку, которая в точности выполняла ее наказы: на новом месте подружиться с дворовыми собаками, в целях безопасности обзавестись спецназом и стать другом самого влиятельного и информированного в доме человека.