– Да, Рик, любуюсь. Нам придется здорово поработать, чтобы этот замок стал школой.

Годрик задумчиво кивнул.

– Да, работы предстоит много. Причем, не только с замком. Впрочем, мы справимся.

– Конечно, брат. – Салазар с нежностью посмотрел на того, кого с полным правом мог назвать своим братом. За прошедшие годы Годрик подрос еще на пять дюймов, теперь он возвышался над высоким Салазаром на два дюйма, широкие плечи и мощные мускулы говорили о недюжинной силе, а резкие, отточенные жесты – о быстроте и ловкости.

Годрик полностью оправдывал свою анимагическую форму.

Когда два года назад друзья разговорились о магических умениях, Салазар вспомнил об анимагии. Ему всегда хотелось узнать, кем он может стать. В прошлой жизни, все, что он узнал об анимагии, сводилось к нескольким фактам: будущий анимаг должен сделать очень сложные расчеты, получить форму получается не у всех, маг должен зарегистрироваться. Негусто, если честно.

Присутствующий при этом Игнотиус просветил заинтересовавшихся новой отраслью знаний друзей, а теперь, после обряда, детей, которых он считал своими собственными. Оказалось, что анимагия бывает разная: спонтанная или дикая и специальная, которой долго учатся. Спонтанная случается, когда маг находится в опасной ситуации, но происходит такое редко. Опасность ее состоит в том, что испуганный маг может потеряться в звериных инстинктах, навсегда остаться зверем.

Учатся анимагии под присмотром наставника, который поможет, если разум начнут захлестывать животные желания, а такое происходит практически со всеми в первое превращение. Но и это было не все. Оказывается, сильные маги могут иметь не одну форму, а несколько, тут все зависит от личной силы и родовой предрасположенности. Но самые сильные маги были способны превращаться в волшебных существ.

Это уже было неимоверной редкостью. По преданиям, Мерлин превращался в разумного дракона, который очень сильно отличается от обычных, Моргана превращалась в феникса, было известно про магов, которые превращались в единорогов и грифонов.

Когда Салазар услышал об этом, то тут же решил стать анимагом. Игнотус только посмеивался, глядя, как неразлучная четверка что-то вычисляет, таскает какие-то травы и ветки и без конца экспериментирует.

Через три месяца он с отвисшей челюстью наблюдал результат их изысканий…

… Игнотус потрясенно смотрел на здоровенную, ярдов семь, толщиной с бочонок, змею серебряного цвета с изумрудными глазами и узором по телу в тон глазам. Змей горделиво встал в стойку, демонстрируя корону из рожек на голове, и стал медленно сворачивать и разворачивать кольца, сверкая чешуей в свете свечей, и тихо, насмешливо шипя.

Он, не веря своим глазам, подошел, и осторожно погладил гладкую, как полированный металл, чешую. Неожиданно змей подхватил его хвостом и поставил к себе на спину, после чего стремительно начал нарезать круги по тренировочному залу. Игнотус вцепился в шею змея, с восторгом чувствуя, как перекатываются под чешуей могучие мышцы. Наконец, змей закончил резвиться и остановился, после чего осторожно снял хвостом мага и поставил рядом. Миг и перед Игнотусом стоит веселый Салазар, сверкающий змеиными глазами.

– Ну, как, отец? – весело спросил он, поблескивая изумрудами глаз. Игнотус восхищенно покрутил головой и обнял зардевшегося юношу.

– У меня нет слов, Салазар! Как тебе это удалось? – потрясенно спросил маг.

– Очень просто, отец. Ровена сделала расчет, Годрик и Хельга принесли нужные ингредиенты, а я сварил зелье. И мы все его опробовали. И, кстати, – лукаво улыбнулся юноша, – у нас есть еще одна порция. Для тебя.

– Невероятно… – выдохнул Игнотус. – Ты такой здоровый в этом облике…

– Здоровый? – рассмеялся Салазар. – Папа, да я по меркам василисков мелкий и плюгавый змееныш, совсем ребенок, практически, свежевылупившийся! Вот так! До настоящих размеров мне еще расти и расти!

– Какой же величины был тот василиск, которого ты убил? – поразился его отец.

– В два с половиной раза больше, а то и три и гораздо толще!