Балмагамбетов Абу. Лейтенант. Служил в военной комендатуре.
Родом из Средней Азии. Таджик.
Палату нашу вела врач Елизавета Дмитриевна. Она же была и начальником отделения. Молодая, с 1920 года рождения, не замужем. За ней ухаживал замполит госпиталя капитан Баранов. Ему уже более 50-ти лет. Весь седой, как старый бобер. В Казани у него не только дети, а уже и внуки даже есть. Он все время с нашим врачом. На работу приходят вместе, с работы идут вместе…И спит он у нее. Живут, как женатые. И она ведь неплохая девушка и на лицо красивая. И ведь нашла что-то хорошее в старике? Видимо, что-то есть. А пил этот капитан здорово. Были случаи, когда так напивался, что в палате у нас и ночевал. В пьяном виде он нам и рассказывал о своих взаимоотношениях с Елизаветой Дмитриевной. А нам что? Мы только похохатывали. Кому не интересно слушать, как старик рассказывает о своей любви с девушкой?
Несколько слов о Свече. Свеча – это районное село. Здесь находится крупная узловая железнодорожная станция. В Свече имеется два клуба – районный и железнодорожный. Была районная столовая и буфет-ресторан на вокзале. По воскресным дням был большой базар. Народу на базар съезжалось очень много. На базаре торговали разными старыми вещами и сельскохозяйственными продуктами. Цены были очень высокие: килограмм масла или меда стоил 200 рублей, десяток яиц – 60 рублей, а разливная водка, кажется, 13- или 140 рублей за литр.
В Свече было много девушек, а ребят совсем мало было. На счет ребят, конечно, понятно…Большинство из них служат в армии, а потом, ведь и на войне их осталось немало…Но все равно девушек здесь через чур уж много. И девчата все хорошие, одна лучше другой! Годы молодые…Болезнь болезнью, а жизнь свое брала. Большинство больных были молодые ребята, болезнь на них еще отпечаток не поставила, так что выглядели они, как здоровые. Можно сказать, что девчата совершенно не обращали внимания на туберкулез, к своим знакомым мальчикам приходили прямо в госпиталь.
В госпитале была своя кинопередвижка. Киномехаником была молоденькая девушка по имени Аня. Картины часто были. Нередко и концерты, которые чаще всего готовили своими силами. При госпитале были культработник и баянист. Приезжали иногда с концертами из города.
7 ноября 1945 года, праздник Октября. Утром, часов в десять, пришли поздравить больных начальник госпиталя, майор Гмыря, секретарь райкома ВКП(б) Воронова и секретарь РК ВЛКСМ. Каждому больному был вручен небольшой подарок. Во время обеда выдали по 100 грамм водки.
После октябрьского праздника проводили в Быстрицу (санаторий недалеко от г. Кирова) мл. лейтенанта Веньку Калугинга. Всей палатой проводили его до станции. Сопровождать поехала медсестра. Неважно у него обстоят дела. Шансов на выздоровление немного.
В этом же месяце умер старший лейтенант Корчагин Иван Михайлович. Умирал в полном сознании. За несколько часов до смерти даже написал прощальное письмо, вроде завещания. Сразу же была дана телеграмма в Москву. Приехала его сестра. Похороны состоялись на третий день. Корчагин был коммунистом, так что похоронили его по всем правилам. Согласно письменного завещания, где Корчагин просил исполнить его последнюю просьбу, сестра все сделала. Старшему лейтенанту Зуеву Антону она отдала новенький костюм стального цвета, а палате вручила 600 рублей. Эти деньги Корчагин завещал израсходовать на водку после его похорон.
Старший лейтенант Зуев Антон в нашей палате был старшиной. Кроме того, он завел специальную тетрадь, где записывал благодарности и выговоры больным. Был заведен такой порядок: если кто-то куда-то ходил, с кем-то и как-то провел время, обо всем этом должен ему докладывать. И не как-нибудь, а под команду «смирно». Однажды получилось так, что Шестаков Сашка был в отлучке, был у какой-то девушки. Вернулся только утром и сразу же под команду «смирно» начал докладывать: «Товарищ старшина палаты! Из самоволки прибыл младший лейтенант Шестаков. Ночь провел там-то… На пару с такой-то…». Короче говоря, подробно сообщил о своих ночных похождениях. Все данные были записаны в тетрадь, а затем Зуев вынес благодарность Шестакову. Шестаков крикнул: «Служу Советскому Союзу!». Но крикнул чрезмерно громко. В палату вбежали сестры и врач Елизавета Дмитриевна. «В чем дело? Почему так громко кричите?». Пришлось объяснять, что мы повторяли воинские Уставы, забылось кое-что. Похоже, что поверили. Однажды эта тетрадь каким-то образом попала в руки Елизавете Дмитриевне. Несколько дней она держала ее у себя, но потом все же отдала. А написано там было ой-ой-ой! Можно было почитать! Хорошо, что о ней там не было ни слова, а то было бы делов!
В последней декаде декабря начали вести подготовку к Новому году. Привезли елки. Общей елки госпиталь не готовил, каждая палата готовила для себя отдельную елку. Наша палата к этому мероприятию отнеслась по серьезному. Сложились по 15 рублей, на эти деньги закупили разных цветов древесной бумаги, разных елочных игрушек и около сотни свечей. Ваты дали в госпитале. Через пятидневку наша елка стала неузнаваема. Настоящая красавица! Во всем госпитале ни у кого такой елки не было.
Новый год решили встречать вместе с медсестрами сначала в нашей палате, а потом уже на квартире у одной из медсестер. Но на это надо разрешение начальника госпиталя. Начальник госпиталя был строгий, думали, что ничего не выйдет. Однако, он нам пошел навстречу – разрешил праздновать совместно с медсестрами.
31 декабря вечером в нашу палату пришли все сестры нашего отделения. Пришла и врач с замполитом. Койки были сдвинуты в сторону, около елки стояли два больших стола, уже накрытые. Тут было все: и водка, и закуска. Но выпили не более как грамм по двести. Затем столы убрали, и начались танцы. Играл баян. Веселились до 12-ти часов ночи, а потом перебрались на квартиру к одной медсестре. Она жила далеконько от госпиталя. Здесь елки не было. Сразу же пригласили за стол. Тут тоже все было. И вино, и закуска. Сестры тоже ведь готовились к этому празднику. Гуляли до самого утра. В госпиталь вернулись в полдень 1 января. Во время этого праздника между нами и медсестрами завязалась дружба. Дружба дошла до того, что многие переженились.
После Нового года начались разговоры о выписке из госпиталя. Никого силой не держали. Хотите выписаться – проходите комиссию. Комиссия устанавливает группу инвалидности и тогда – кати домой. Обратно в армию никого не выписывали. Только демобилизация по состоянию здоровья. А домой очень хочется. Ведь большинство из нас ушли в армию еще до войны или в начале войны и с тех пор не бывали дома.
Самого первого провожали авиатехника лейтенанта Ролик Леонида. Спустя несколько дней, провожали домой в г. Казань лейтенанта Корчагина Петра. Еще в ноябре месяце Корчагин здесь в Свече женился. А женился на бывшей военной девушке, у которой уже был ребенок. Была она одно время на фронте, там забеременела, вот и растит сейчас одна дочь. Над Корчагиным долгое время смеялись, но он не обращал внимания, всех посылал к чертовой матери или еще дальше. Так с этой девушкой и уехал.
В конце января уехал в Ленинград ст. лейтенант Соловьев Витя. Он после Нового года женился на самой толстой медсестре Маше. По национальности Маша – коми. Уехал один, без Маши. А недели через две Соловьев вернулся. Говорит, что трудно в Ленинграде с питанием и квартирами. Ночевал у нас в госпитале. От Маши увез два чемодана мяса, а ее опять оставил. Маша жила с родителями и неплохо. Вот он сейчас с нее и тянет. За время зимы Соловьев приезжал к Маше несколько раз, и каждый раз увозил от нее разных продуктов. А Машу так и не везет туда. Похоже на то, что он вообще ее не увезет. Пока трудное время, он будет кормиться за ее счет, а потом забудет. Что-то мало вероятного, чтобы они поженились по- настоящему.
В конце января проводили домой лейтенанта казачьих войск, весельчака Епхиева Михаила. Он хотел зиму пробыть в госпитале, но за ним приехал с Кавказа зять. Пришлось комиссоваться. Зять его так и жил у нас в палате целую неделю. Всей палатой провожали его до станции. Осталась его возлюбленная – секретарь райкома комсомола – в Свече. Однако, она вскоре вышла замуж за демобилизованного моряка.
С медсестрой Машей Зубаревой с Нового года у меня завязалась дружба. Жили она в общежитии в одной комнате с другими медсестрами. В их комнате жило десять девушек. Это общежитие находилось недалеко от госпиталя. Сама Маша родом из деревни Зубари. Дома у нее была мать, младшая сестра и старший брат, который служил в армии. Маша была с 1923 года.
Ст. лейтенант Скрипин Василий Иванович женился на старшей сестре нашего отделения Фаине Сергеевне. Даже была устроена настоящая свадьба. Из больных на свадьбе были только Якинчев Юрий и Шестаков Саша. Женился на медсестре Маше (большой) и Зараховский Абрам Исакович.
В середине марта я заболел. Начало температурить. Пришлось лечь в постель. Признали экссудативный плеврит. Жидкость прибывала с каждым днем. Сделали прокол, чтобы выпустить жидкость. После прокола я не мог дойти до палаты. Сильные боли при дыхании. Прошло дней пять, и жидкость снова скопилась. Больше прокалывать не стали. Температура в конце месяца начала понемногу спадать. А жидкость так и осталась, не рассосалась. Врач сказал, что это неплохо. Даже наоборот лучше. Не надо накладывать пневмоторакс. Жидкость хорошо сжала каверну.