Книги

Мемориал августа 1991

22
18
20
22
24
26
28
30

– И того, и другого, быстро. Холодной закуски сейчас, горячей через полчаса. Время засек.

Мужичонка скрылся моментально в дверь под лестницей, а с лестницы летел Рыжая борода.

– Не открывает она и не отзывается – произнес он, разбрызгивая в разные стороны слюни.

– Дарья!!! – закричал Иван Васильевич, снова отворилась волшебная дверь и появилась женщина под номером один, которая, как оказалось имела красивое русское имя.

– Слушаю, Иван Васильевич – кротко сказала она.

– Девчонка, ну из гостей, где? – довольно мягким тоном, спросил Иван Васильевич, в отличие от того тона с каким он разговаривал с мужичком-лакеем.

Мужичок, кстати, не заставил себя долго ждать и тут же возник перед очами соратников с подносом в руках и белым полотенцем, перекинутым через руку. Правда, его портил несколько грязноватый в желтых разводах фартук. На подносе стояли два больших графина. Один белый, другой красный.

– Закуска где? – мрачно произнес Иван Васильевич.

Дарья стояла в ожидании. Рыжая борода пожирал глазами ее бедра, и она чувствуя это, малость нервничала, и уже два раза поправила, и без того нормально уложенные волосы.

– Будет сию минуту – только мужичонка произнес последнее слово, как выскочил мальчонка лет тринадцати с подносом, на котором была домашняя колбаса, сало, хлеб и аппетитные пирожки.

Иван Васильевич лишь одобрительно кивнул головой, парочка скрылась из обозрения. Наступило время произнести свои слова Дарье.

– Девушка ушла из дому пару часов назад, до сих пор не пришла.

– Кто разрешил!!! – не сдержался Иван Васильевич.

– Тетка Ефросинья разрешила. Девушка ей сказала.

– Мне нужно купить нижнее белье и предметы гигиены – спокойно ответила Дарья.

– Черт знает что – пробурчал Иван Васильевич.

Ироним Евстратиевич начал в очередной раз креститься.

– Что вы Ироним Евстратиевич, еще ничего плохого не случилось – одернула его, Карина Карловна.

– Я от того к богу и обращаюсь, чтобы ничего не случилось – ответил Ироним Евстратиевич.

– Не уследила ты Кариночка – недовольно произнес Эдуард Арсеньевич.