Он частенько бегал от своего дома, находящегося в трех шагах от церкви, к дому Подкулачника. Благо расстояние было не более трехсот метров, а небольшая церковь, выполненная из кирпича, затем оштукатуренная и покрытая светло-коричневым колером, была лишь чуточку выше конька дома Ивана Васильевича. Ну, конечно, не считая позолоченного креста, тот все же превосходил по высоте, не только дом Подкулачника, но и все остальные строения в селе, включая старую водонапорную башню.

– Что у тебя случилось? – спросил Иван Васильевич.

Он плотно завтракал, запивая снедь порцией добротного коньяка. Рядом с ним сидел Эдуард Арсеньевич, который уже закончил завтрак, но составлял хозяину компанию в деле принятия утреннего коньяка.

– Сам не знаю. Мальчишка Осиповский, пришел и говорит; – Велено вам передать, что приехали господин Репейс с господином Ефимози, чтобы отдать честь местным обычаям и порядкам. Я его спрашиваю.

– Кто тебе велел сказать? Он отвечает.

– Незнакомый дядька, пожилой.

– Вот теперь началось. Сохрани господи, мое достоинство и все остальное – мрачно произнес Эдуард Арсеньевич и одним махом осушил полстакана коньяка, который успел налить, в то время, пока Ироним Евстратиевич произносил фамилии Репейс и Ефимози.

– Что началось? – спросил Иван Васильевич, зыркнул одним глазом из заросшей жестким волосом физиономии.

– Кто это господин Репейс и Ефимози? – тут же вставил свой вопрос Ироним Евстратиевич.

– Это они пошутили, насчет господ. На самом деле, это самые, что ни на есть товарищи – заговорщицким тоном, осматриваясь по сторонам, как будто кто-то посторонний мог его услышать, произнес Эдуард Арсеньевич.

– Ничего не понял – сказал Иван Васильевич.

– Они из тех времен, как я понимаю – еле шевеля губами, одной рукой схватившись за золотой крест на груди, прошептал Ироним Евстратиевич.

– Самые настоящие, и прямо из тех времен, и еще с ними вся сатанинская рать. Жуткое дело, господа. Спасаться нужно как-то – не меняя интонации, пояснил Эдуард Арсеньевич.

– Куда нам спасаться, у нас такое важное дело – угрюмо пробурчал Иван Васильевич.

Ироним Евстратиевич с открытым ртом смотрел на Эдуарда Арсеньевича, а тот, сбавив громкость, сказал.

– Ну, его к черту – это дело. Нужно ретироваться и все. Я лично знаком с этими господами и думаю, что на этот раз выкрутиться за здорово живешь, не получится.

– Как вы господин делегат можете быть знакомы с посланниками самого нечистого? – изумился Ироним Евстратиевич, его пятая точка прилипла к стулу, а ноги были готовы освоить дистанцию, не менее чем норматив по новым стандартам олигархического ГТО.

– Имел дело по служебным обязанностям, да и так знакомство имелось – удрученно ответил Эдуард Арсеньевич.

– Так что вы господин делегат предлагаете? – напомнил Ироним Евстратиевич.

– Я же сказал, что лучше всего будет – бежать, а этот долбанный ларец бросить, пусть они, что хотят, то с ним и делают – совершенно серьезным тоном сказал Эдуард Арсеньевич.