– Мне кажется, я слышал, как открылась и закрылась дверь, но я незнаком со всеми звуками музея, поэтому не могу говорить с полной уверенностью. Затем я услышал какой-то звук, похожий на шарканье обуви по полу. Я… м-м-м… шел по музею, пытаясь найти… выход, и буквально споткнулся о ее тело. Я оказался там всего за пару секунд до вас.

Из кабинета мисс Адлер мы тоже услышали грохочущий звук паровых механизмов входной двери, но нам потребовалась минута-другая, чтобы добраться до места, где мы обнаружили мисс Ходжворт и мистера Экхерта.

– Где находился нож, когда вы оказались рядом с девушкой? Она держала его в руках?

– Нет. Он лежал на полу, рядом с ней. Я думаю… что помешал кому-то, потому что все выглядело так, словно нож выронили.

– Почему вы живете в музее? – спросила я, сменив тему разговора.

– Я не живу в музее. Я попал туда сегодня вечером, за несколько часов до того, как встретил вас.

– Это невозможно. У вас ботинки чистые, – возразила я и предупреждающе качнула пистолетом. – Как насчет правды, мистер Экхерт?

– Все очень запутанно. Но я думаю, если существует хоть малейший шанс, что я смогу вернуться домой, мне нужно кому-то довериться.

Он выглянул в окно, и газовый уличный фонарь бросил короткий золотой блик на его серьезное лицо и взлохмаченные волосы, которые доходили до шеи, закрывая уши и лоб. Я почувствовала, как в моей груди что-то сжалось, и поспешила отвести взгляд. Он был одним из самых привлекательных молодых людей, каких мне когда-либо случалось видеть. Наконец он повернулся и снова взглянул на меня:

– Что ж, я… э-э-э… издалека. Не могу точно объяснить, каким образом попал сюда, и действительно не знаю, как мне вернуться домой. Это было странно. Я был один в дальнем углу музея. Было темно, и людей уже не было, и… ладно, буду честным. На спор я пробрался в одну из дальних комнат в подвале и там нашел дверь, которая была словно посреди ровного места. Она оказалась запертой, но замок был старый и ржавый, и тогда я попытался его открыть. Внутри я обнаружил старую египетскую статую, покрытую пылью. Я думаю, к ней долгие годы никто не притрагивался. Это статуя человека с головой льва. Я рассмотрел ее и думаю, это была…

– Сехмет, – произнесла я шепотом, похолодев.

Совпадений не бывает.

– Верно, Сехмет, – подтвердил Дилан и, казалось, немного расслабился. – Я заметил какую-то эмблему, похожую на кнопку и врезанную в камень. Статуя была настолько высокой, что, нагнувшись, я смог просунуть голову между ее колен. Эмблема засветилась. Тогда я коснулся ее и вдруг почувствовал странную вибрацию и услышал жужжание. Звук раздавался словно прямо у меня в голове, в ушах, по всему телу – это просто сводило с ума. Я заметил, что эмблема вроде как сдвинулась и углубилась еще больше. Вибрация стала сильнее. А затем возникло ощущение, что я падаю, падаю и падаю… И тут я осознал, что лежу на полу, – рассказывал Дилан, и на его лице отражалась грусть, смешанная с изумлением. – Не знаю, как долго я был в отключке, но когда я открыл глаза, то оказался в той же комнате, только окружающие меня предметы стали другими. Статуя Сехмет исчезла. Это было так, будто…

Я поняла, что слушаю своего нового знакомого с открытым ртом, и быстро его захлопнула. Он говорил правду, я видела это по его глазам. По крайней мере, правду, как он ее понимал. Неужели Дилан каким-то образом попал сюда, прикоснувшись к эмблеме на статуе Сехмет?

Моя голова шла кругом от рождающихся вопросов и теорий. Однако мне все же удалось ухватить одну тему из всей этой бури мыслей.

– Эмблема? Как она выглядела? Вы говорите, она светилась?

– По размеру она была вот такой, – сказал Дилан, рисуя круг на своей ладони. – Ярко-синего цвета. Наверно, он называется лазурным?

– Лазоревый?

Дилан кивнул и добавил:

– А еще на ней было изображение жука.