– А литография, которая с виду паршивее голубиного помета, – такая покупка, по-вашему, имеет смысл? Пауки всегда внушали уважение! Это великолепные архитекторы, индейцы навахо и сегодня еще учатся у них, когда строят свои хоганы[18]. У них есть чему поучиться! И они везде. На одном поле можно найти два миллиона особей, в самых чистых домах – больше тридцати. Пауки вокруг вас и внутри вас: любой француз за жизнь проглатывает во сне с десяток, это достоверные сведения! Обожаю рассказывать об этом женщинам – видели бы вы их лица! Десяток пауков, которых незаметно для себя глотаешь по ночам!

Меня чуть не стошнило, но я заставил себя не отвлекаться.

– Как выглядит ваш поставщик?

– Лет сорока, не очень высокий, может, метр семьдесят. Говорит с испанским акцентом, все пальцы в перстнях. Нервный, по типу – мексиканец… из тех, кого можно испугаться: с черными усами и взглядом, от которого делается не по себе.

Этот не мог быть убийцей, тот, по словам пчеловода, куда более рослый.

Мы выбрались из паучьих лабиринтов на поверхность, и обжигающее дыхание светила я встретил как избавление.

– Анонимный звонок незадолго до вашего прихода – это были вы? – спросил Амадор, открывая ставни.

Я кивнул и слегка прищурился:

– Сегодня суббота. И биржа будет работать, верно?

Он отчаянно замотал головой:

– Нет-нет-нет. Я вижу, куда вы клоните. Не пойду!

– Вы ведь не захотите меня огорчить, господин Амадор? Ведь маленький паучок может превратиться в большую…

– Вы…

– Что?

Он заткнулся. Я продолжил:

– Где будет ярмарка?

– На Монмартре, на площади Тертр. Это ночная биржа, с двадцати одного часа до полуночи, но…

Я вытащил мобильник.

– Что… что вы делаете? – всполошился Амадор.

– Сейчас приедут мои коллеги, мы введем вас в курс дела и разработаем план действий. Сегодня же вечером вы поднесете нам этого мексиканца на блюдечке.