— Дрянь! — Бес хрипло выкрикнул и закашлялся. — Ах ты дрянь!
— Да! А мальчишку этого, Стивена… На кой черт мне он нужен? Мальчишка… к черту его!
— А ты знаешь, дрянь, что с ним стало в этом приюте? Как он там жил? — Бес с красным от кашля лицом подбежал к краю помоста. — Ты хоть раз подумала о нем? Вспомнила?
— Нет! Ни разу! — Белка орала, боясь, что он заметит открытый замок. — Меня пялили, дрючили, жарили день и ночь! И в хвост и в гриву! По дюжине кобелей за раз пропускала! По дюжине!
Он сжал кулаки, затрясся, как в припадке. Запрокинув голову, по-волчьи завыл в потолок гаража.
— Потаскуха!
Белке удалось ослабить ремни, она подалась вперед, загораживая правую руку с расстегнутым замком.
— Потаскуха! — воя, повторил Бес. — Распутная сука! Как ты… как ты могла…
Он скривил лицо, зарыдал. Белке отчего-то стало смешно и жутко. Бес устало подошел к трансформатору, протянул руку к тумблеру. Белка испуганно открыла рот, но сказать ничего не успела.
Это была не боль. Боль — это когда порежешь руку. Или наступишь на гвоздь. Или когда болит зуб. Или голова. Ты отдаешь себе отчет, кто ты, где ты и что с тобой происходит.
Когда Бес включил ток, вселенная взорвалась. Не осталось ничего, кроме пронзительного ужаса, каждая клетка ее тела забилась в судорогах — вот она, смерть! Смерть пришла, и нет спасенья! У Белки вырвался звериный вопль, страшный крик, так кричат животные на бойне. Мир напоследок ослепительно вспыхнул и тут же ухнул в чернильную тьму.
Она очнулась. Сгорбленный Бес больно сжимал ее щиколотки. Он рыдал, уткнувшись лицом ей в колени. Было не понять, сколько времени прошло, сколько она была без сознания — минуту, час, всю жизнь.
— Прости, прости меня, милая, — повторял Бес потерянным голосом. — Прости меня.
Белке с трудом удалось удержаться на этой стороне реальности — звуки и запахи становились гуще и тянули ее в ватную черноту. От Беса кисло разило потом и солдатским одеколоном, казалось, что ее сейчас вырвет. Судорожно, как утка, она глотнула горькую, тягучую слюну. Правая рука была свободна. Белка попробовала сжать кулак, но пальцы оказались мягкими, как глина.
36
Снаружи что-то звякнуло, словно кто-то уронил связку ключей на гравий. Бес поднял лицо, мокрое, с растерянными глазами. Не узнавая, оглядел Белку, медленно повернулся к двери. Дверь с ржавым стоном раскрылась, на пороге стоял одноглазый. Он был в серых кальсонах и нательной майке. Его макушка упиралась в притолоку двери.
— Крики… Я подумал… — Он неуверенно шагнул в гараж.
Бес неожиданно резво спрыгнул с помоста.
— Меньше думай, — нервно каркнул он сиплым голосом. — Иди спать! Нужно будет — позову! Спать!
Великан виновато развел руками, его глаз остановился на Белке. Он топтался в дверях, не решаясь уйти.