– Держись крепко. Я этого никогда не делал.

Мэгги недоуменно вскинула голову и испуганно вскрикнула. Джонни крепко обхватил ее руками словно стальным кольцом, и в следующий же миг она безо всякого предупреждения метнулась куда-то вверх, будто оказалась в воронке торнадо, когда весь мир кружится вокруг, а человек лишь беспомощно подчиняется посторонней силе. Волосы захлестали Мэгги по лицу. Она уткнулась в грудь Джонни, изо всех сил уцепилась за его плечи.

Коридоры, двери, потолки и полы слились в череду красочных пятен и серых пустот, лишенных формы и контура. Через пару мгновений торнадо, подхвативший их, рассеялся без следа, и они мягко опустились на пол посреди коридора, прямо у входа в танцевальный зал. Мэгги медленно раскрыла глаза. Ноги у нее дрожали. Джонни, по-прежнему сжимавший ее в объятиях, пригладил рукой ее разметавшиеся волосы, и они снова тяжелой волной накрыли ей спину.

– Вышло… увлекательно. – В голосе Джонни слышался смех, на лице читался восторг.

– Что это было? – запинаясь, выговорила Мэгги и снова закрыла глаза, стараясь восстановить равновесие и не упасть.

– Это был я. Я решил немного тебя прокатить. Получилось чуть медленнее, чем обычно. Но обычно я передвигаюсь один.

Он рассмеялся. Мэгги изумленно покачала головой. Она по-прежнему стояла, прижимаясь к нему всем телом, и его смех отдавался в ней, словно заряд электричества.

Джонни оторвался от нее и открыл дверь в зал. С легким поклоном он улыбнулся ей и протяжно проговорил:

– После вас, мисс Маргарет.

Мэгги с вызывающим видом откинула голову назад и присела в реверансе. Это была игра для двоих. Она крутанулась на каблуках и, шелестя юбкой, прошествовала в зал. Джонни чуть слышно застонал.

– Ох, крошка, – прошептал он.

В тот же миг из динамиков грянула музыка, рука Джонни обвилась вокруг талии Мэгги, его ладонь обхватила ее ладонь, и он закружил ее в джиттербаге. Услышав первые такты «Танцующего дрозда»[22], Мэгги вскрикнула, рассмеялась, тут же поймала ритм. Джонни явно знал, что делает, а она двигалась ему в такт непринужденно и ловко.

Он кружил ее по залу снова и снова, отпускал и ловил в объятия. Их тела двигались вместе, ноги летали, юбка Мэгги раздувалась и опадала в ритме музыки. Заканчивалась одна песня, начиналась другая, но Джонни ни разу не сбился. Мэгги вся отдалась музыке, целиком доверилась своему партнеру и повторяла его движения, позволяя ему учить ее танцевальному стилю, о котором она так мало знала. Она не помнила, сколько времени они танцевали вот так, забыв обо всем, хохоча, не уставая, пока из динамиков неслись одна за другой забытые мелодии прерванной жизни.

Но вот музыка замедлилась, и Джонни крепко прижал ее к себе. Мэгги перестала смеяться, обхватила его руками за шею, подняла лицо, подставив раскрасневшиеся от танцев щеки под прохладное дуновение вентиляторов, жужжавших по углам зала. Она знала эту песню The Penguins и тихо подпевала в такт:

– Земной ангел… земной ангел…

Джонни тоже пел, и его голос щекотал ей ухо:

– Я просто дурак…[23]

Сердце Мэгги замерло в груди, и она прижалась к нему, опустив голову ему на грудь.

– Мэгги…

Джонни поцеловал ее в ухо, и она подняла к нему лицо. Теперь, на высоких каблуках, она была почти одного с ним роста, и ее глаза оказались вровень с его губами. Она смотрела, как они снова шепчут ее имя, призывая ее поднять подбородок, отдаться в их власть. Напряжение было сладким до боли, и Мэгги чуть отвернулась, желая продлить этот миг. И вдруг поймала в зеркалах, висевших на стене танцевального зала, свое отражение. Она так увлеклась танцами, так внимательно следила за движениями Джонни, что до сих пор ни разу не видела их отражения в зеркалах. Своего отражения. Мэгги стояла посреди танцевального зала лицом к зеркалам, подняв руки и обнимая пустоту.