Созерцание элементов делает совершенно ясным то, что мы являемся неотъемлемой частью окружающей нас природы. Дискриминация по отношению к другим из-за их расы или внешнего вида становится бессмысленной, когда мы понимаем, что все состоят из одних и тех же элементов. Такое постижение позволяет нам легче относиться с состраданием к другим и проявлять подлинную заботу об окружающей среде.
Памятование о смерти пробуждает в нас готовность прощать и приносить извинения. Времени слишком мало, чтобы продолжать хранить обиды или безосновательно продлевать конфликт. Кроме того, способность смотреть в лицо своей смерти позволяет нам реально помогать другим, умирающим или скорбящим.
Вместе с этим основанием, заложенным этими тремя созерцаниями тела, созерцание ощущений естественным образом ведет к увеличению чувствительности по отношению к тому, что происходит на уровне аффектов. Опираясь на это основание, созерцание ума в его внутреннем (и тем более во внешнем) измерении может стать поводом для подлинного раскрытия сердца. В образе лотоса, который я обычно использую для иллюстрации медитации сатипаттханы, сострадание подобно находящимся внутри него семенам.
Умелое использование меток
Обращаясь к непосредственной практике, следует отметить, что в наставлениях относительно созерцания состояний ума, а также в наставлениях из других частей сутты, используются метки. Определенно ясно, что медитация сатипаттханы не происходит при отсутствии концепций. Это согласуется с темой о сосуществовании внимательного наблюдения с концепциями, а также с примером взаимосвязи между картой и реальностью. В данном случае эти наставления формулируются таким образом, что предполагается некоторая степень ментальной вербализации. Например, в текстах за указанием на злящийся ум следует частица «ити», которая в палийской грамматике указывает на конец цитаты. И здесь очевидно подразумевается, что эта явная концептуальная метка может применяться для заострения внимания на узнавании, почти как в случае, когда произносят про себя слово «гнев».
Но в то же самое время медитация сатипаттханы не сводится к непрерывному отмечанию. Использование меток для ясного узнавания наилучшим образом происходит при последующем простом пребывании в осознавании текстуры ума, сопровождаемом наслаждением его состоянием и ароматом. Таким образом, кратковременное обращение внимания на метку аналогично тому, как осуществляется быстрая (эпизодическая) сверка ориентиров в походе, чтобы убедиться в том, что следуют в правильном направлении. Этого обычно вполне достаточно, и нет необходимости все время смотреть на компас и постоянно сверяться по карте.
Соответствующее место, где признается необходимость остерегаться чрезмерной мыслительной активности, можно найти в
То же самое относится и к сатипаттхане. Использование меток является полезным инструментом, но им не следует злоупотреблять. Чрезмерное количество меток приводит к утомлению тела и ума, а также становится препятствием для углубления нашей практики. Ввиду этого я хотел бы предложить сократить список состояний ума, который представлен в наставлениях для этой сатипаттханы. Некоторым образом, узнавание любого ментального состояния, которое отмечается в этих наставлениях, опирается на присутствие внимательного наблюдения, которое в режиме представляемой мной здесь практики является, в частности, закрепленной формой внимательного наблюдения. По этой причине мне кажется разумным использовать простое узнавание того, продолжается ли это внимательное наблюдение или же оно уже потеряно, как интегральную оценку, резюме процесса созерцания ума. Это краткое резюме можно применять даже тогда, когда привлечение большого числа меток может привести к утомлению ума и привнесению беспокойства в поток медитативной практики. Опираясь на это краткое резюме, в других случаях, при необходимости, может быть введено большее количество меток.
Ум, в котором внимательное наблюдение хорошо установлено, обладает особым ароматом и текстурой – открытостью, восприимчивостью, гибкостью, живостью, сосредоточенностью, ясностью и спокойствием. Знакомство с тем, как наш ум действительно себя чувствует, когда мы внимательны, помогает нам узнать это состояние даже без всякой необходимости использовать метки. Это также позволяет нам быстро понять, когда мы уже находимся на грани того, чтобы утратить внимательность, т. е. когда ум просто начинает закрываться, становясь менее восприимчивым, немного зажатым, некоторым образом автоматичным, вместо того, чтобы проявлять живую спонтанность по отношению к происходящему, не вполне сосредоточенным, несколько неясным и не столь спокойным, как прежде. Когда отмечают эти признаки надвигающейся потери внимательности, становится легче быстрее реагировать и принимать необходимые меры для того, чтобы снова обрести надлежащую устойчивость в присутствии внимательного наблюдения.
Сохранение достаточной устойчивости при наличии внимательности – это необходимое требование для развития в медитации. Внимательность способствует слежению за возникновением и балансом факторов погружения, когда развивают безмятежность, а также факторов пробуждения, когда развивают прозрение. В обоих случаях без устойчивого внимательного наблюдения эта практика не развернет весь свой потенциал. Поэтому любое время, посвящаемое ознакомлению с особым ароматом и текстурой ума, когда внимательность хорошо установлена и изучению того, как следует развивать такое ментальное состояние и остерегаться его потери, является вложением, которое будет способствовать нашей медитативной практике во многих отношениях.
Открытая практика
То же самое развитие устойчивости продолжается, когда переходят к открытому осознаванию. Ознакомление с текстурой ума, в котором устанавливается внимательное наблюдение, способствует нашему осознаванию того, что «есть ум». Укоренившись в осознавании всего тела, мы осознаем непостоянную природу явлений, как бы они ни проявлялись в данный момент. Простое узнавание того, находимся ли мы еще в состоянии ума, в котором установлено внимательное наблюдение, становится элементом непрерывности во время нашей медитации сатипаттханы. Ясное ощущение наличия телесной воплощенности внимательности может стать базисным основанием для третьей сатипаттханы в смысле обеспечения непрерывного созерцания ума. Эта базовая практика, в свою очередь, дает твердое основание для способности узнавать любые другие состояния ума, перечисленные в этом тексте, когда они проявляются. Таким образом, так же как постоянное присутствие проприоцептивного (мышечного) осознавания может предупредить нас о любой потере равновесия тела, так и постоянное присутствие телесной воплощенности внимательности может предупреждать нас о потере равновесия ума.
Когда происходят существенные отвлечения, первые три категории могут использоваться в тот момент, как только отвлечение было замечено. То, что называется существенным отвлечением, можно проиллюстрировать на примере встречи с кем-то на дороге, о чем уже говорилось выше. Если при такой встрече лишь обмениваются краткими приветствиями, после которых продолжают свой путь, тогда это не считается существенным отвлечением. Но если начинают что-то обсуждать, тогда это может квалифицироваться как серьезное отвлечение.
В случае серьезного отвлечения, в момент его осознавания мы можем взглянуть назад и постараться определить, переживаем ли мы желание, неприятие или заблуждение в этот момент; в идеальном случае также узнают ощущение тона этого переживания. Благодаря такому внимательному узнаванию эти желание, неприятие или заблуждение могут просто исчезнуть. Тем не менее, некоторое время мы можем продолжать следить за возобновлением этих состояний. Такое слежение будет способом узнавания их отсутствия, а также радость от их отсутствия играет важную роль в предотвращении их возобновления.
Если во время практики мы обнаруживаем, что ум раз за разом погружается в мысли, окрашенные страстью и неприязнью, то можно приспособиться к этой ситуации, придавая чуть больше важности непостоянству в нашем основном способе практики. Осознавание непостоянства, особенно в связи с приятными и неприятными ощущениями, облегчает избавление от пристрастной и неприязненной реакции. Если же наш ум вместо этого раз за разом погружается в отвлечения, мы можем придать большую важность полной обращенности к текущему моменту в нашем главном виде практики. В частности, тонкая радость от нахождения в настоящем моменте не позволяет развиваться тому виду скуки, которая часто питает возникновение отвлечений.
Непостоянство
Поддерживаемая практика делает очевидным и ясным, что ум постоянно меняется. Определенное состояние ума возникает, чтобы затем исчезнуть, после чего следует другое ментальное состояние. И даже то, что узнает, – это лишь процесс. Если бы это было постоянным, оно было бы навсегда застывшим в состоянии узнавания единственной вещи. Тот факт, что ум узнает различные вещи, делает несомненным и ясным, что он не может быть постоянным.
Любое восприятие или мысль являются посланниками непостоянства, так же как и любое ощущение. Соответствующая практика приводит к последующему ясному узнаванию (
В частности, постоянно изменяющаяся природа ума становится очевидной, когда мы погружаемся в тот вид мышления, который предпочитаем избегать. И хотя мы садимся с твердым намерением развивать то, что является благотворным, рано или поздно обнаруживается, что ум обводит нас вокруг пальца и приводит в то место, в котором нам определенно не хотелось бы быть. И тогда становится совершенно очевидно, что мы не контролируем свой ум. Ум пуст, так же как и тело.
Примечательно, что полностью реализовавшие пустотность посредством полного пробуждения – это также те, кто обрели контроль над умом. Контроль над умом – это результат умелой работы с различными состояниями ума в результате постепенной тренировки. Он не достигается благодаря простому наложению силы воли на необоснованное ожидание того, что ум можно просто заставить соответствовать нашим желаниям.