Мы начинаем. Я понятия не имею, как долго я уклоняюсь, блокирую и уворачиваюсь, когда Аквин делает кое-что абсолютно новое. Он выпускает гигантское бревно, подвешенное между тремя канатами к потолку. Мой мозг фиксирует начало медленной дуги. В то же время я слышу жужжание позади себя, которое, как я узнала много лет назад, означает, что были выпущены стрелы.

Я бросаюсь вниз, желая увернуться от первой стрелы. Она пронзает воздух в месте, где полминуты назад была моя голова. Собрав силу в ногах, я подпрыгиваю и подтягиваю ноги к груди, и бревно проносится подо мной. Я вскидываю ноги и отклоняюсь назад, когда вторая стрела, которая должна была попасть мне в бок, пролетает подо мной. Приземляясь после сальто назад, я закрываю глаза, чтобы отвлечься от колеблющейся вуали. Крутясь, прыгая и отклоняясь в бок, я уворачиваюсь ещё от семи стрел. Я пропускаю жужжание последней стрелы, когда она вылетает из стены. Должно быть, Аквин выпустил две за один раз. Она ударяет меня в кость левого бедра. Шипя от боли, я подаюсь вперёд. На мгновение забываю о гигантском бревне, которое летит в мою сторону. Облако боли рассеивается как раз вовремя, чтобы заметить скрип натянутых канатов. Я рвусь вверх и стремительно принимаю горизонтальное положение. Бревно проходит подо мной, разрывая кожу на моём животе. Я наталкиваюсь на скат бревна и приземляюсь на одно колено, быстро перекатываюсь в вертикальное положение и убегаю с пути раскачивающегося бревна. Потребуется некоторое время, чтобы оно остановилось.

— Уклонилась от девяти из десяти стрел. Неплохо. Что случилось с последней? — спрашивает Аквин, постукивая своей тростью по моей руке.

— Упустила звук, когда она вылетела из стены, — говорю я, перемещаясь в зону, отведённую для охлаждения.

Как будто можно охладиться в такую жару.

Старик останавливается передо мной и смотрит на меня в ожидании.

Я вздыхаю от досады.

— Да, звук от двух вылетающих стрел был громче, чем от одной.

— Могу предположить, что он был в два раза громче, — фыркает он. — Поэтому ты должна была зафиксировать его. Падение на пол было бы лучшим вариантом. Хотя ты запомнила пути стрел и, возможно, могла расположиться так, чтобы пропустить обе.

Я закрываю глаза и мысленно прокручиваю сцену.

— Да. Теперь я знаю звук. У тебя не получится снова подловить меня на этом, — я бросаю ему вызов.

Аквин усмехается и отправляется собирать стрелы.

— На поле боя достаточно одного раза. Там нет возможности запомнить всё.

— Тогда мне придётся следить за тем, чтобы все мои враги носили вуали, — шучу я.

Он оглядывается на меня. Я не могу до конца понять его выражение лица, но оно иссушает мой смех. Его взгляд скользит между Кедриком и мной. Он выгибает бровь и возобновляет уборку.

Что это было? Я качаю головой, слыша приближение Кедрика.

Принц Брума останавливается в нескольких шагах от меня и не говорит ни слова. Я выполняю серию упражнений на растяжку. Проходит несколько минут, прежде чем я открываю глаза и наконец-то признаю его присутствие. Он хмурится на мой живот. Я опускаю взгляд и вижу, что мой топ порвался, а на том месте, где подо мной пролетело бревно, красуется большая царапина.

— Задело, — усмехаюсь я, затем вздрагиваю, почувствовав уже растущий синяк на левом бедре. — Аквин, это бревно было новым. Мне понравилось.

Аквин ворчит, а Кедрик давится.

Я поворачиваюсь к нему, срывая испорченную нижнюю половину топа. Его глаза останавливаются на моём голом животе. Я игнорирую его взгляд, сгибаясь, и начинаю разминать заднюю поверхность бёдер.