В действительности я не говорила, а просто произносила слова. Все еще кривясь от боли в голове, встала на ноги. Осмотревшись, я почувствовала облегчение от того, что мы с Кай были одни в математическом классе, а потом мне пришлось проглотить истерический смешок. Если бы я не сходила с ума по поводу адской контрольной по геометрии и не побежала бы к шкафчику, чтобы забрать книгу и попытаться отчаянно (и безуспешно) позаниматься сегодня вечером, Ищейка пометил бы меня прямо на глазах у 1300 учеников средней школы пригорода Тулсы Брокен Эрроу. Как раз, когда все они собрались бы в ожидании того, что моя глупая барбиподобная сестрица пафосно называла «большим желтым лимузином». У меня есть машина, но стоять с менее удачливыми ребятами, которым нужно ехать на автобусе – старая традиция, не говоря уже о том, что это идеальный способ проверить, кто на кого запал. Так что в математическом классе был еще только один человек – высокий, худой ботаник с плохими зубами, которые, к сожалению, я хорошо могла рассмотреть, потому что он стоял с разинутым ртом. И смотрел на меня так, словно я только что родила стаю летающих свиней.
Я снова закашлялась. В этот раз влажным, отвратительным кашлем. Ботаник издал визг и побежал по коридору к кабинету миссис Дей, прижимая планшет к костлявой груди. Думаю, шахматный клуб перенес время встреч на понедельник после занятий.
Играют ли вампиры в шахматы? Существуют ли вампиры-ботаники? Как насчет похожих на Барби вампиров-чирлидеров? Играют ли вампиры в музыкальных группах? Существуют ли эмо-вампиры – парни в женских штанах и с ужасной челкой на пол-лица? Или все вампиры – ненормальные готы, предпочитающие не мыться? Неужели и я стану готом? Или еще хуже – эмо? Мне не особенно нравилось носить черное, по крайней мере одно только черное, и я не почувствовала резкой неприязни к воде и мылу, как и навязчивого желания изменить прическу или жирно подвести глаза.
Все это вертелось в моей голове, а я чувствовала еще один приступ истерического смеха, рвущийся наружу, и была почти благодарна, когда он вырвался в виде кашля.
– Зои? Ты в порядке? – Голос Кайлы казался слишком высоким, словно кто-то щипал ее, и она отступила от меня еще на шаг.
Я вздохнула и почувствовала первый приступ злости. Я ведь не просила об этом. Мы с Кай были друзьями с третьего класса, а теперь она смотрела на меня так, словно я превратилась в монстра.
– Кайла, это всего лишь я. Такая же, как две секунды назад и два часа назад, как и два дня назад. – Я раздраженным жестом указала на гудящую голову. – Это не меняет того, кем я являюсь!
В глазах Кай снова появились слезы, но, к счастью, ее телефон начал петь «Material girl» Мадонны. Она машинально взглянула на имя звонившего и сразу же сделалась похожа на кролика, попавшего в лучи автомобильных фар, из чего я сделала вывод, что это ее парень Джаред.
– Давай, – сказала я бесцветным, уставшим голосом. – Езжай с ним домой.
Облегчение на ее лице было словно пощечина.
– Позвонишь мне попозже? – бросила она через плечо, спеша вон из школы через боковую дверь.
Я наблюдала, как она неслась через восточную лужайку на парковку. Прижав телефон к уху, она что-то оживленно рассказывала Джареду. Уверена, подруга в красках описывала ему, что я превращаюсь в чудовище.
Проблема, конечно же, состояла в том, что превращение в монстра было самым лучшим из двух вариантов. Вариант номер один: я превращаюсь в вампира, что равнозначно монстру, по мнению практически любого человека. Вариант номер два: мое тело не принимает Изменение, и я умираю. Навсегда.
Так что хорошие новости в том, что мне не нужно будет завтра писать контрольную по геометрии.
Плохие новости: мне придется переехать в Обитель Ночи, частный пансион в центре Тулсы, известный всем моим друзьям как школа-пансион вампиров, где я проведу следующие четыре года, проходя странные и неописуемые физические изменения, и моя жизнь бесповоротно и полностью перевернется. И только в том случае, если весь этот процесс меня не убьет.
Отлично. Я не хотела ни того, ни другого. Я просто хотела попробовать быть нормальной, несмотря на ношу в виде мегаконсервативных родителей, похожего на тролля младшего брата и идеальной старшей сестры. Я хотела сдать геометрию. Я хотела получать хорошие оценки, чтобы попасть в ветеринарный колледж при университете штата и выбраться из Брокен Эрроу в Оклахоме. Но больше всего мне хотелось быть как другие – по крайней мере, в школе. Дома все было безнадежно, так что мне оставались лишь друзья и жизнь подальше от семьи.
Теперь и это у меня отняли.
Я потерла лоб и взъерошила волосы, пока они наполовину не закрыли глаза и, надеюсь, метку, появившуюся над ними. Склонив голову, словно мне понадобилось что-то в сумочке, я поспешила к двери, ведущей на парковку для учеников.
Но я остановилась прямо перед выходом. Через расположенные рядом окна я увидела Хита. Девушки столпились вокруг него, позируя и потряхивая волосами, пока парни газовали на нелепо больших пикапах и пытались (в основном безуспешно) выглядеть крутыми. Представляете,
С парковки до меня доносилось писклявое хихиканье девушек. Отлично. Кэти Рихтер, главная шлюха школы, понарошку бьет Хита. Даже со своего места мне было очевидно: она думала, что такой удар – нечто вроде элемента брачного танца. Как обычно, ничего не подозревающий Хит просто стоял и улыбался. Ну, черт возьми, день лучше уже не станет. И вон он, мой цвета голубого яйца малиновки «Фольксваген Жук» 1966 года, прямо посреди этой хохочущей своры. Нет. Я не могла выйти туда. Не могла пройти через всю толпу с этой штукой на лбу. Я уже слишком хорошо знала, что они сделают. Я помнила последнего человека, которого Ищейка отметил в нашей школе.