— Отыскал это местечко пару месяцев назад, — объяснил Гонг. — Ага, бросай эти пустышки за борт, у нас каждая унция веса на счету, — он швырнул свою жестянку в чистую воду лагуны и Лоренс последовал его примеру.

— Не верь, что это место обозначено на карте. Это хорошая гавань. Слишком мелкая для транспортников, а нам в самый раз. Мисс Картландт, вы можете вынести корзину с провизией ещё раз. Нам стоит ещё слегка подзаправиться. Выбирай первым, парень, ты проспал завтрак.

Лоренс вгрызся в сухой сэндвич. Даже чёрствый, он был лучшей едой за все эти прошедшие дни. Поднимался лёгкий ветерок. Гонг взглянул на небо и закрыл дверь поплотнее.

— Этот боковой ветер не внушает доверия. Лучше нам опять взлететь.

Они летели над покрытым солнечными бликами морем. Полёт белых птиц, пересекших их путь, был направлен к покинутому ими безымянному островку.

Лоренс пробрался вперёд, чтобы прислониться к двери пилотской кабины. Он опёрся об неё одеревеневшими плечами, чтобы расслабить мускулы. Не принимая во внимание неудобство его положения, всё остальное как две капли воды походило на его прежние полёты. Он мог бы закрыть глаза и представить, что летит вместе с Питом, направляясь к аэродрому на Яве, где пулемётчики ПВО должны были толпой бежать на взлётно–посадочную полосу и гонять оттуда уток, когда самолёт заходит на посадку — всё очень по домашнему и странно невоинственно.

Теперь это поле, должно быть, покрыла сеть рваных воронок от бомб. Или же оно находилось в руках врагов. Юноша понадеялся, что утки по–прежнему не склонны к сотрудничеству. И кто будет сидеть теперь за его столом в старом доме в Батавии? Сейчас вся жизнь стала бесконечной чередой сборов и уходов — или уходов, когда нет времени на сборы. Что ему удалось унести с собой на этот раз? Он занялся инвентаризацией.

Винтовка, которую он нёс с собой с самой Сапабании. Пояс с патронами и фляжкой. А в поясе для денег — всё, что осталось от наличности, его паспорт и другие бумаги. Да ещё драные остатки полевой формы. Не слишком впечатляющий список имущества, подумал он. Можно предположить, что лицо его весьма далеко от чистого, а пальцы сообщили, что не мешало бы побриться. Тут он уловил пристальный взгляд Карлы.

— Интересно, юффру, сильно я похож на разбойника с большой дороги?

Девушка засмеялась.

— Скорее на романтичного викторианского разбойника, чем на грабителя, минхеер. Но мы тут все не представляем собой пример элегантности. Взять хотя бы мой собственный наряд. Надеюсь, что нам дадут возможность переодеться, прежде чем пригласят на какую–нибудь вечеринку.

На подоле её хлопчатобумажного платья зияла длинная прореха, неумело залатанная на скорую руку. Волосы она повязала местным платком из яркого батика, а лицо было откровенно грязным. Ноги без чулок были втиснуты в плетёные травяные сандалии.

— У меня даже пудры нет, чтобы привести лицо в порядок, — пожаловалась ему девушка, — а худшего для женщины и не придумаешь. Насколько я могу судить, это ситуация типа: «Не смейте смотреть сейчас — я пугало!» Мистер Гонг наш единственный респектабельный представитель. Мы заставим его выйти из самолёта первым — для поднятия духа.

— О"кей, мисс Картландт, — засмеялся пилот. — Но вам не придётся потратить много времени, чтобы привести себя в порядок. Эти анцаки — отличные ребята. Надеюсь, что мы по дороге не встретимся с джапами.

Земли по–прежнему не было видно. Только море на многие мили вокруг — сплошные переливы голубого, зелёного и бирюзового.

— Смотрите–ка! Нет, чуть левее! — указал Гонг и остальные посмотрели в ту сторону.

Сразу под поверхностью воды, искажавшей её очертания, пряталась тонкая тёмная полоска. Но это не было похоже на малька в пруду.

— Это подлодка! Не ясно только чья — наша или их. В этих водах могут рыскать и те и другие. Нам лучше спрятаться вон за той кучей облаков. Сейчас не время для глупостей. Возможно, что это джапы.

— Но что она может нам сделать? — удивлённо спросила Карла. Тут она заметила быстрый обмен взглядами между пилотом и Лоренсом. — О, понятно. Радио. Они могут передать сообщение о нас.

— Думаю, нет, — Лоренс вмешался, как он надеялся, с непререкаемой твёрдостью. — Мы для них, как вы американцы выражаетесь, мелкая сошка. Они не станут так волноваться из–за нас, как переживали бы из–за бомбардировщика. У них нет причин для охоты на безоружный коммерческий самолёт.