— Этот план так же хорош, как и любой другой, — согласился Хейс.
Вот так, весьма прозаично, и началось то, что Лоренс много лет спустя будет воскрешать в памяти только против своего желания. Джунгли проглотили их, словно пасть гигантской твари. Тепло парящей, гниющей растительности, сырость вечного дождя опустошали лёгкие. И некуда было деваться от зловония слякоти под ногами. Лианы, похожие на змей, змеи, принявшие облик безобидных лиан. И постоянные, бесконечные укусы насекомых, привлечённых их сытной кровью.
Единственной защитой от последних были горькие таблетки хинина внутрь и мазь для кожи, разрекламированная Де Виттом. Но она не помогала. Беглецы потеряли представление о времени, каждый брёл по болоту следом за коричневыми ногами идущего впереди и, время от времени, становился первым, чтобы прорубать тропу для остальных. Лоренс не мог только понять, как можно воевать в таких условиях.
Довольно скоро они получили ответ. Партия наткнулась на прорубленный след, рассекавший дебри, через которые они брели. Он изгибался приблизительно в том же направлении, что и их собственная тропа. Туземцы присели, пока Хейс и Де Витт искали следы на земле.
— Сэкономим несколько часов, — пояснил механик подошедшему Лоренсу.
— Это не принесёт пользы мертвецам, — Де Витт носком ботинка поковырял мягкий грунт. — Представьте себе, что они спрятались где–нибудь впереди и только и ждут, когда мы совершим подобную глупость. Я бы сказал, что нужно придерживаться прежнего направления.
— Подождите, — Лоренс внимательно вглядывался в туннель из деревьев, накрывавших тропу. Он заметил, как подозрительно качнулась низко висящая лиана. Насколько можно доверять глазам в этих жутких джунглях?
— В чём дело? — Де Витт встал рядом.
— Там, примерно в футе за той кучкой красноватых цветов. Мне кажется, я видел как качнулась лиана.
Де Витт сделал выразительный жест. Беззвучно, лишь лёгкая дрожь веток выдала их движение, местные растворились в зелени. Хейс упал на колени под защиту полусгнившего ствола, а рука Де Витта втиснула Лоренса в такое же укрытие. Сквозь листву просунулись дула винтовок, и Хейс, скользнув назад, присоединился к одной из пар пулемётчиков.
Лоренс слизнул капельки пота с верхней губы и ощутил вкус крови из царапин и укусов насекомых. Сейчас, когда мысли уже не занимала необходимость точно следовать за безостановочно движущейся парой ног впереди, он начал ощущать боль и неудобство, жгучий зуд и монотонный гул крови в ушах.
Смуглокожая тень присоединилась к Де Витту. А потом исчезла опять, двигаясь с лёгкостью какой–нибудь гигантской хищной змеи. Лоренс переключил своё внимание на чёрную муху, только что вонзившую свой хоботок в нежную кожу между его большим пальцем и ладонью. Он попытался пошевелиться, чтобы отогнать назойливое насекомое, но Де Витт жёстко прижал его руку к земле.
Теперь слышались только звуки барабанившего дождя, временами раздавался треск падающего дерева, подточенного насекомыми или на корню сгнившего в этой сырости. Лоренс насчитал три таких падения, прежде чем разведчик Де Витта вернулся. Он отрапортовал на ломаном языке побережья, понятном обоим европейцам.
— Они мало–мало, Туан. Может, четыре, может, пять, может, десять. Они идти вместе чёрный мальчик. Он показывать им дорога. Они иметь ружья — много — стреляй. Но не знать вы быть здесь, Кавала думать.
— Десятеро с автоматами, — задумчиво произнёс Де Витт. — Смотри, Кавала, предположим, несколько человек пройдут через джунгли и обойдут их. Тогда эти люди могли бы…
Но растрёпанная копна волос Кавала уже кивала в энергичном согласии.
— Можно делать, туан. Только брать нет ружья — это лучше? — он извлёк из–за пояса полтора фута обнажённой стали, стали, не жалующейся на отсутствие острого кончика или заточенного лезвия. — Мы идти сейчас. Кавала брать хорошие бойцы.
Де Витт пополз к Хейсу, оставив Лоренса в одиночестве. Поэтому юноша был первым, увидевшим захватчиков. Лоренсу японцы всегда представлялись уменьшенным и более смуглым вариантом малайцев. Но этот, осторожно выбравшийся из зарослей, был довольно высок. Горшкообразная каска, выкрашенная в тот же оттенок оливково–зелёного, что и джунгли, затеняла большую часть его лица, но проворство и лёгкость движений создали у Лоренса впечатление, что враг молод — этот представитель противника в нынешней опасной игре.
Он не стал полностью выбираться на открытое место. Проверив след, японец переместился обратно, слившись с низким кустарником. Но Лоренс, наблюдавший его исчезновение, мог, сосредоточившись на одно–два мгновения, вычленить его силуэт из листвы. И его собственная винтовка медленно повернулась на линию, упиравшуюся в точку где–то на дюжину дюймов ниже этого шлема, а палец обвил курок.
Де Витт ушёл, растворившись в джунглях, чтобы посмотреть, как там дела у местных, обходящих противника с флангов. Японец оставался неподвижен, как будто пустил корни и превратился в часть кустарника, приютившего его. А не заподозрил ли он их присутствие и теперь давал им возможность обнаружить себя? Или это был всего лишь соблюдающий рутинные процедуры наступления разведчик вражеской территории? Лоренса раздражало собственное неведение. Может, японская партия остановилась по какой–то причине?