– Даже дилетанту ясно – кость не сломана, а это очень даже хорошо. Не перелом, но что тогда? Ушиб? Хороший ушиб! Резаная рана? Возможно, но кое-что не сходится – костюм в том месте цел. Хотя я мог надеть его после того как поранился. Что из всего этого следует? Не знаю. В любом случае без осмотра не обойтись, – бормотал я, глядя на распухшую ногу, – а для этого надо раздеться. Надо, но сначала разведка. Кто знает, вдруг настоящего доктора найду! Правда, в это мало верится…

Просто у меня под ногами тонкой прямой линией на относительно белом снегу что-то чернело. Стараясь не беспокоить лишний раз рану, я вытянул больную ногу вперед, присел, опираясь на здоровую, ощупал находку. Труба. Водопроводная труба чуть больше метра длиной, да еще и с удобным уголком с одной стороны! Просто трость, бюджетный так сказать вариант. Немного тяжеловата она, зато прочная и удобная. Подарок судьбы!

Медленно и осторожно, стараясь перенести весь свой вес на металлическую подпорку, я встал, выровнялся, чувствуя себя канатоходцем, под ногами которого бездонная пропасть. Зафиксировал положение, слегка потоптался на месте, привыкая. Обернулся, огляделся.

Вокруг, насколько можно было видеть в неверном свете луны, простилался одинаковый совершенно пустынный пейзаж. Каменистая местность, не горы, нет. Сопки вокруг, небольшие возвышения, пологие склоны которых покрыты грязно-белым снегом. За одной из них спряталось ночное светило, наверняка ему надоело висеть неподвижно, разглядывая пустошь лишенную всяческой индивидуальности.

Вода тем временем продолжала прибывать в открытое мною озерцо. Береговая его линия плавно приближалась к границе максимального прилива. Чернильным пятном посреди разрастающейся лужи покачивался плотик, спасший мне жизнь, при этом не единожды пытавшийся ее отобрать. Он планомерно удалялся, медленно кружил, подталкиваемый слабым течением. Казалось, уплыть собирается, бросить меня на произвол судьбы. Он конечно не спутник мне, не друг, чтобы о нем так думать, но слишком уж многое нас связывало. Надо его выловить. Обязательно. Тут вопрос не какой-то там патологической дружбы человека и вещи, все гораздо прозаичнее. Среди складок прорезиненной ткани осталось много полезного, в том числе и еда. Нельзя допустить, чтобы последний мой «скарб» вынесло отливом обратно в океан.

Я тяжело вздохнул, обреченно склонил голову, шагнул в воду, побрел к плоту, изо всех сил стараясь не споткнуться и не упасть. Прощупывал импровизированной тросточкой дно, отталкивал плавающие на поверхности поплавки, доски, куски пенопласта.

Хорошо, что озерцо небольшое и не слишком глубокое. Очень скоро мне удалось схватиться за одну из веревок, опоясывающих то, что совсем еще недавно было плавательным средством. Преодолевая сопротивление природы и упорство своего тела, потащил «улов» к условному берегу. Ступил на песок, забросил край ткани себе за спину, будто тяжеленный мешок, склонился, стараясь не слишком утруждать больную ногу и при этом двигаться по возможности быстро, шагнул вперед.

Как-то совсем уж некстати вспомнились знаменитые бурлаки, но развивать эту тему не хотелось, не до того было…

Пройдя с десяток шагов, я решил – достаточно. Большая часть полотнища вытянута из воды, вряд ли его затянет обратно. Плюс к этому осознание истины – дальше я просто не пройду, сил не хватит.

– Все! – выдохнул я и рухнул на песок, выронив свою поклажу.

В тот же миг все потерялось, растворилось в густеющих сумерках. Полутьма, слабо разбавленная светом далеких звезд да рассеянным лунным блеском, стала заметно плотнее, казалось, опустилась она на меня, накрыла черным покрывалом, скрывая все на свете. Скорее всего, я уснул, а может, просто потерял сознание. Неважно. В моем положении оба эти состояния были полностью тождественными.

Как бы там ни было, открыв глаза, я почувствовал себя значительно лучше, бодрым и даже чуточку отдохнувшим. Правда, боль в ноге заметно усилилась, явно последняя доза обезболивающего средства отработала свое. Еще и бедро стало заметно толще, сдавливала его прочная ткань, добавляя колорита и без того отвратительным ощущениям. «Надо снять костюм, посмотреть, узнать, что там, в чем причина, – со вздохом подумал я. – Надо, но как не хочется этого делать…».

О том чтобы раздеваться на открытом пространстве не могло быть и речи. Не те погодные условия. Пусть костюм и справлялся со своей задачей, удерживал тепло, но кожа на лице и ладонях буквально одеревенела, досталось ей, то вода, то холод.

– Полезное изобретение этот костюм. Да и я не сглупил, надевая его. Он обязательно поможет выжить. А нога, – бормотал я, глядя в пустоту усыпанного звездами неба, – нога подождет, придется ей подождать, потерпеть придется, нет у меня другого выхода, кроме как терпеть. Конечно, так не может продолжаться вечно, всему есть предел, в том числе и терпению. Но так надо. Прежде всего, я обязан найти укрытие, ведь это север, если разгуляется непогода – никакой гидрокостюм не спасет. Найду, устроюсь, там и…

Пока я пребывал в беспамятстве, прилив сменился отливом. Море ушло, забрало свои воды, оголив песчаное дно и все, что на нем скопилось. Отчетливо в полутьме виднелся плотик. Вывернутый и вытянутый в длину он меньше всего напоминал плавательное средство, скорее то была оболочка воздушного шара, потерявшая объем. Унылая картина – бледная иллюстрация крушения, она пробудила беспокойство. Да, большую часть матерчатого суденышка я действительно вытащил за пределы изменяющегося водоема, вот только поперек оболочки, в метре от границы прилива лежали два бревна, не иначе как море решило отыграться, придавить если не меня, то мою надежду на выживание. «Нельзя все так оставлять. Начнется прилив, примется он играть своими деревяшками, раздавит все, что только осталось внутри плота. Надо поднатужиться, довести дело до конца…» – мрачно подумал я, стараясь не вспоминать о больной ноге.

На удивление быстро удалось оттащить бревна, освободить полотнище. Я присел у «двери», слегка расправил ткань и принялся шарить рукой внутри плотика, подпитываемый малопонятной уверенностью, твердившей о том, что нужная мне вещь находится именно там, у входа. Минуты сменяли друг друга, надежда меркла буквально на глазах, но я не сдавался, и вот пальцы нащупали продолговатый цилиндр – фонарик!

Порядок, но расслабляться было рано. Еще несколько минут стали прошлым – ткань плота свернута, будто старый ковер. Упираясь, используя «трость» в качестве рычага я подкатил сверток к двум массивным валунам, затолкал его в щель между ними, а сверху придавил внушительных размеров камнем. Все! Теперь бояться нечего, ни ветер, ни прибой не смогут лишить меня моих сокровищ, а это значит – самое время искать себе убежище.

– Для начала попробую сориентироваться. Итак, что мы имеем? Вон за теми сопками океан, там ничего сколько-нибудь интересного для меня нет. Поскольку то направление прямо противоположное тому, где я последний раз видел луну, можно с уверенностью заявить, что там север, – я оперся на импровизированную трость и заговорил вслух. – Еще один ориентир – лужа. Если стать лицом на север, она будет слева, значит, там запад. Логично! Туда я не пойду, не сейчас, да вода ушла, но выяснять, что лежит на дне, скрытое отвратительными водорослями и илом не лучшее занятие! Нет, это будет позже, когда хоть немного светлее станет. Смотрим дальше. Небольшая горная гряда, ряд сопок, за одной из них луна спряталась, направление – юг, скорее, юго-запад. Большая высота, крутые склоны, без подготовки я такой подъем не осилю. Остается одна дорога – на восток. Благо там относительно ровная местность…

Я включил фонарик, медленно обернулся, пытаясь вырвать из тьмы весь окружающий меня мир. Слегка расстроился, увы, это не прожектор, его хватит разве только на то, чтобы светить себе под ноги, но и это уже кое-что! Пол-оборота на месте, повернулся в выбранном направлении, кивнул своим мыслям, посветил на землю и побрел прочь от приливного озера.

Шел медленно, смотрел исключительно себе под ноги. Отвратительная погода порождала отвратительные ощущения. Угнетала сырость, витающая в воздухе. Задавливала остатки настроения тонкая корочка льда, которая с хрустом проламывалась при каждом моем шаге. Изредка под ногами был твердый и надежный камень, но чаще всего ступни глубоко погружались в отвратительную жижу черно-коричневого цвета, состоящую из осколков льда, холодной воды и липкой глинистой почвы. Обволакивала ноги цепкая грязь, создавалось ощущение, будто затягивает меня, засасывает в подмерзшую трясину. В такие моменты я резко выдергивал зазевавшуюся ногу, забывая о ране, она же незамедлительно «благодарила» острой вспышкой невыносимой боли.