— Отец уже ушел на работу.

— Мама, умоляю тебя. Не говори ему. Никому не говори.

— Но, Итачи, — в ее глазах появились слезы. — Люди из клана умирают во сне, в своих постелях. И вдруг вы в гендзюцу…

— Микото-сан, Итачи прав, — Шисуи уже пришел в себя. — Прошу вас, никому не говорите. Это только вызовет лишние вопросы, но никому не поможет.

Он вдруг поклонился, коснувшись лбом пола; металлический протектор глухо стукнулся о татами.

— Клянусь вам, Итачи будет в порядке. Я лично прослежу, чтобы он был в безопасности. Такого, как сегодня, больше не повторится.

Микото колебалась, но в конце концов сдалась:

— Ладно. Я не скажу отцу. Но, Шисуи-кун, помни, ты поклялся.

Итачи ощутил легкую обиду на друга. Да, он убедил мать, но какой ценой?

— Завтрак на столе, — сказала мама, все еще немного недовольно. — Шисуи-кун, позавтракаешь с нами?

Шисуи оторвался от пола и покачал головой.

— Спасибо, Микото-сан. Но мне надо домой.

— Передавай привет родным.

— Да. Благодарю.

Мать ушла на кухню, оставив сёдзи открытыми.

— Саске, — сказал Шисуи. — Ты тоже никому не говори. Ладно?

Братик твердо кивнул. Он чувствовал гордость и удовлетворение, что его посвятили во взрослые дела, а не проигнорировали, как обычно.

Итачи стукнул Шисуи по плечу. На этот раз не символически, а от души и не сдерживаясь.

Друг зашипел, потирая ушибленную руку.

— Эй, ты чего?