— И то верно, — согласился я, снова почувствовав некоторое облегчение, — подвиг, знаешь-ли, сам себя не совершит.

— Да, не совершит, — нарочито грустно согласилась рыжая, — закрой за мной.

Демонесса двинулась по направлению к двери, я за ней. И я, уже предвкушая несколько часов спокойствия, видимо, чрезмерно расслабился, не ожидая более никаких подвохов. Приоткрыв дверь, эта греховодница внезапно развернулась ко мне, и, крепко обвив мне шею изящными, но сильными руками, дотянулась-таки до моих губ и впилась в них страстным поцелуем. Очень долгим поцелуем. Мои глаза аж на лоб полезли от мгновенно переполнивших меня ощущений и эмоций, а руки тут же рефлекторно облапили соблазнительный стан рыжей блудницы. Плотно прижавшаяся ко мне демонесса, ощутив по одному явному признаку, что кровь опять покинула мой мозг, победно ухмыльнулась и с явным сожалением оторвалась от моих губ. Она шаловливо лизнула их своим беспокойным язычком, и, ловко вывернувшись из моих неуклюжих объятий, торопливо бросила мне, вышмыгивая за дверь:

— Ну, я пошла, — обернулась, и, бесстыдно подмигнув, страстно выдохнула, — партнёр.

И, звонко хохоча убежала по коридору к выходу.

— Отшлёпаю! — только и успел крикнуть я ей вслед, а затем, исключительно для себя добавил, — коза эдакая.

Пребывая в несколько растрёпанных чувствах и пытаясь успокоиться, плюхнулся в, ставшее мне почти родным, кресло. Потихоньку приходя в себя, я решил, что необходимо узнать главное, а именно как пропал Эйнион Киу и кто к этому руки приложил. И прямо, и опосредованно.

— Свет мой, зеркальце… — и снова перед глазами редеющая стена цветной метели. И, по мере того, как завеса метели теряла краски и сходила на нет, за ней медленно проступало огромное пространство круглого сводчатого зала. Мощные стены и сводчатый потолок сложены из крупных, грубо отёсанных блоков чёрного камня. Кругом печать запустения. Пыль, паутина.

— Давайте, идите сюда, что вы копаетесь там? — раздался раздражённый голос Мабли, который я теперь узнавал с лёгкостью.

Ну, что же, раз она тут, значит исчезновение наследника без неё точно не обошлось. Посмотрим, как она это провернула.

Из прохода, в котором всё более отчётливо различались дрожащие блики пламени факела, появилась Мабли, одетая в серый просторный балахон. Следом за ней из прохода вывалилась ещё одна женская фигура, тоже завёрнутая в серое, а потом уже появился новый ухажёр Мабли, Беруин, нервно озирающийся и судорожно сжимающий в немного трясущихся руках, факел.

— Ну, что стоим? — прикрикнула Мабли на своего воздыхателя. Было видно, что она явно была на взводе, — давай, вытаскивай масло. Надо светильники зажигать да начинать обряд. Времени у нас не так, чтобы много.

Беруин снял с плеча вместительный вещмешок и начал в нём рыться, шипя про себя невнятные ругательства. Когда же он вытащил из мешка большой кувшин, серое тряпьё на полу, укрывавшее их молчаливую спутницу, зашевелилось.

— Где я? — раздался тихий надтреснутый женский голос, — зачем я здесь?

— Беруин, — ещё более раздражённо прошипела Мабли на сообщника, — да поставь ты это масло, ты что, не видишь, что эта нищенка сейчас очухаеться? Давай быстро бутылку с настоем.

Беруин, продолжающий ругаться вполголоса, наверное, стараясь таким образом заглушить неустанно грызущий его страх, опять запустил обе руки в мешок. Настой он нашёл быстро, и не медля протянул стеклянную ёмкость подруге. Та поднесла горлышко к губам женщины, сидящей на полу и тупо смотрящей в одну точку перед собой.

— Пей, милая, пей, — приговаривала Мабли, успокаивающе поглаживая спутанные, засаленные и грязные волосы бродяжки.

Та послушно глотала мутную жидкость.

— Видишь, как вкусно, — бормотала Мабли, подхватывая женщину и помогая ей встать.

— Ну, что ты вылупился, — обернулась она к Беруину, — светильники зажигай, не стой.