— Отец вернулся домой, — сказала она. — Он сейчас придет сюда и сам поговорит с вами.

— Мисс О’Конолли, — обратился к ней Джек. — Скажите, пожалуйста… Когда меня подобрали там, около завода, не валялось ли около меня этакого, знаете ли, аппарата… вроде вилки?

— Да, да! — оживленно прервала его Нора. — Я сама подобрала ее, принесла сюда и положила на стол… Она здесь.

У Джека сразу отлегло от сердца.

— Я бесконечно вам благодарен, мисс! Это страшно важный предмет… Вы даже представить себе не можете…

— В самом деле? Но, прошу вас, лягте в постель… А то я уйду отсюда!

Джек, однако, выразил полнейшее нежелание опять укладываться в постель. Зачем? Ведь он совершенно здоров.

Оставшись один, он торопливо оделся, причесался и вышел в соседнюю комнату. Там был хозяин дома и отец Норы, мистер О’Конолли.

— Ну, как? — спросил он Джека. — Все благополучно?

— Вполне, сэр! От души благодарю вас за ваше доброе участие.

— Пустяки!.. Я очень рад, что удалось помочь вам. Скажите, пожалуйста, ведь вас зовут Джек Швинд?

— Да!

— Сейчас на улице какой-то человек остановил меня, сунул мне записку и просил передать ее Джеку Швинду, который находится у нас. Если вы в состоянии заниматься такими делами, то я могу вручить вам ее.

— О, прошу вас! — воскликнул Джек.

Записка была написана знакомым Джеку шифром аранджистов, но подписи не было. По-видимому, ее писал Якобсон.

«Дело провалилось, — читал Джек. — Гольт схвачен и посажен в тюрьму. В „Аранджи“ не ходите, потому что там попадете в засаду. Хозяин кабачка предал нас. Попытайтесь пробраться к Гольту и освободить его».

У Джека сжалось сердце. Бедный Гольт!

— Ничего серьезного? — спросил О’Конолли.

Джек засмеялся.

— Не могу ли я быть вам полезен? — спросил ирландец. — Что-нибудь относительно забастовки на заводе Массена? У меня есть рука…