Бабец послушно наклонился, встретившись глазами с глазами вольготно сидевшего на заднем сидении.
— А шо не весел? — пробасил тот насмешливо. — Ну-ка! Взвейтесь соколы орлами! Почему? Потомушо сейчас, как никогда, нужна нам боевая бодрость! Свежий дух. Верно?
— Да его маленько шибануло, — извиняющимся тоном сказал Фитиль. Так-то он боевой парень… лучше и не подходи.
— Боевой, стало быть, самородок? Вот так, Сидорук! В годину суровых испытаний народ способен на все! Его этому не учили. Сам до всего дошел! Почему? Потомушо в годину суровых испытаний…
— Что это не учили, — буркнул Бабец. — Еще как, мля, учили…
Фитиль незаметно сунул ему в бок локтем.
— Вот я щас руками-то кому-то помашу, — недобро пробормотал Володька.
Голова, слава богу, с каждой секундой яснела.
— Так, так, — заинтересовался Василий Васильевич. — Где учили?
— Ну где, мля… Где служил. Дважды Ордена Красного знамени и ордена Хызра двести вторая воздушно-десантная Исламабадская.
Повисла пауза.
— Сидору-у-у-ук! — напевно протянул вдруг человек на заднем сидении. А шо ж ты мне лепишь? Нету, нету! Как же нету! Вот же тебе же живой же командир третьего батальона! Вот же он! Герой! Профессионал! А ну, товарищ Бабенко, полезайте сюда! Потомушо шо ж мы как чужие! Дел-то у нас невпроворот, товарищ Бабенко! У-у-у-у, товарищ Бабенко. Мы с вами такие дела завернем!.. Полезайте, полезайте!
— Есть, — хмуро сказал Бабец. — Слушаюсь.
И зачем-то оглянулся напоследок.
Голопольск, пятница. Ударники
Окна строительного управления вспыхнули примерно в половине третьего.
Олег Митрофанович сидел в кресле и беспрестанно курил, осыпая стол пеплом. Глаза слезились, и он то и дело сморщивался, как если бы у него болели зубы.
В результате недолгих словопрений между ним и главным инженером Дмитрием Павловичем концепция проекта была сформирована, и теперь Дмитрий Павлович набрасывал черновичок.
— Это у нас четверочка, — бормотал он, двигая по листу линейку. Ляжет, никуда не денется…
Олег Митрофанович с отвращением следил за тем, как Дмитрий Павлович проводит нетвердые линии, ни одна пара которых даже на беглый взгляд не являлась строго параллельной, морщился, пускал дым и думал.