И неожиданно исчез с экрана.

— Вы слушали комментарий Василь Васильича Зараца, генерального секретаря КСПТ, — холодно улыбаясь, пояснила ведущая. — Вернемся к событиям дня. Только что поступила информация, что в аэроколодце «Маскавской Мекки» разбился бытовой ситикоптер. Есть жертвы. Не исключено, что авария связана с последними событиями у Восточных ворот. Там находится наша съемочная группа. Семен Клопшток на прямой связи. Семен, вы меня слышите?

— Нашасмочнагруппа нахоцанместе крушекоптера, — застрекотал молодой человек с такой поспешностью, что слова, вылетавшие у него изо рта, не успевали разлепляться. — Как свидетельствуют очевидцы, машина потеряла управление и рухнула на посадочную площадку. Вы видите, как… — он указал рукой направление, камера послушно повернулась и уставилась на ситикоптер, завалившийся вперед и нелепо выставивший вверх обломок хвоста, — …видите, как спасатели разбирают обломки аппарата. По словам начальника отряда службы спасения, в последнее время произошло несколько подобных происшествий.

Молодой человек повернулся к стоящему рядом и рывком протянул ему микрофон.

— Да, за последний год в Маскаве случилось несколько аварий ситикоптеров, — размеренно сообщил начальник отряда. Светоотражатели на его куртке сдержанно посверкивали. — В данном случае машина потеряла управление при попытке попасть в ситикоптерный колодец.

Начальник отряда показал куда-то вверх. Камера круто задрала голову. Вверху бесшумно клокотала белесая туманная каша облаков и дождя, в которой терялась горловина колодца.

Семен Клопшток отдернул руку и протараторил в микрофон:

— Чтовавесноколисведавших?

— Не понял, — сказал начальник отряда, когда микрофон вернулся.

— Что-вам-известно-о-количестве-пострадавших? — терпеливо повторил Семен.

— Один пассажир погиб. Пилот серьезно ранен… госпитализирован. Второй от госпитализации отказался, — сообщил начальник спасателей, виновато разведя руками. — Он получил незначительные ушибы. То есть получила. Это женщина.

— Итак, вернемся к тому, — вновь затрандычил Семен, — из-за чего, в первую очередь, нашасмочнагруппа находится на крыше «Маскавской Мекки». Мы уже видели, что творится на подходах к Рабад-центру. Одна из камер установлена сейчас у смотровых окон пилона. Мы рассчитывали показать вам сверху всю картину разворачивающихся событий. К сожалению, погода препятствует этому.

Кадр сменился. На экране глобализатора возникло мутное слоистое марево, в котором блуждали какие-то огни. Через несколько секунд, невнятно пошуршав, марево исчезло вместе с огнями.

— Вот такая погода, — сказала ведущая. — Спасибо, Семен. Попробуем снова связаться с одной из тех двух камер, что расположены у входа в «Маскавскую Мекку». Похоже, накал страстей у Восточных ворот достиг такого же уровня, который вы могли недавно наблюдать у Западных. Малика, вы слышите?

Возникло чье-то искаженное болью и ужасом лицо. Пропало. Мелькнули несколько темных фигур. Показалось зарево. Камера слепо наехала на перевернутые и горящие мобили. Затем дала слишком быструю панораму, слившуюся в горизонтальные полосы. Затем кадр начал шататься вправо-влево будто действие происходило на корабле, попавшем в страшную бурю. По всему экрану размашисто и резко моталось что-то неразличимое, полосатое. Еще через секунду все это с шумом повалилось на бок и застыло. Стала видна брусчатка, неподвижный угол бордюрного камня и уперевшееся в него рубчатое колесо мобиля. Секунду или полторы ничто не менялось, только в правом нижнему углу суетливо бежала цифирь временной отбивки. Потом появились ноги в стоптанных ботинках. Один из ботинков вырос до размера колеса. Послышался хруст и наступила темнота.

Вслед за тем экран загорелся изумрудной спиралью, и вкрадчивый голос произнес:

— Что возьму я с собой на морское дно?

Спираль тем временем непостижимым образом превращалась в зеленоватое русалочье лицо.

— Да, милый, — прокладки «Либертад!» Только с ними я чувствую себя свободно в любой стихии!

Русалка чарующе рассмеялась; тут же стала выгибаться, заводя руки за спину, отчего ее полные салатные груди выпятились и стали торчком; через мгновение так же непостижимо плавно она превратилась в птицу и упорхнула, оставив качаться золотую веточку, на которой, оказывается, сидела.