«Ночные тревоги. Длительные марши. Форсирование рек. Стрельбы, — отмечал впоследствии Иван Степанович. — Все это — залог успеха настоящего военного воспитания. Так внушал нам командующий округом Иероним Петрович Уборевич — дальновидный и мудрый полководец. Не устаю благодарить судьбу за то, что в свое время удалось мне пройти под его командованием суровую, но отличную школу. Считаю его одним из лучших моих учителей. Человек большого ума, неутомимой энергии, он превращал каждый разбор в школу для командного состава».
Боевой подготовкой в округе занимались в те годы много и напряженно. Для начальствующего состава и войск проводились групповые упражнения, летучки, командно-штабные игры, сборы, учения и маневры. Часто организовывались инспекторские проверки. В таких случаях в дивизию приезжала группа работников штаба округа, в том числе оперативного отдела, боевой подготовки, представители родов войск. В один из июньских дней 1934 года была поднята по тревоге и 37-я дивизия, которой командовал И. С. Конев. Она получила задачу выдвинуться в сторону границы, отрабатывая вопросы организации марша и встречного боя, с последующим переходом в наступление и форсированием реки Днепр во взаимодействии с Днепровской военной флотилией. Кроме того, в одном из полков проверялся батальон на тактических учениях с боевой стрельбой, в другом — командирская подготовка, в артиллерийском полку — боевая стрельба дивизионом. Время на подготовку учений и занятий отводилось ограниченное до минимального предела. В этих условиях «…командир дивизии Конев, — отмечалось в разборе учений, — проявил высокие организаторские способности… Ценно то, что командиры частей дивизии работали инициативно, но под неослабным контролем штаба за выполнением отданных распоряжений… Чувствуется командирская воля…»[10].
Конев принял участие и в больших маневрах, проведенных с войсками округа в 1934 и 1936 годах.
Немало проводилось в округе опытных учений. Летом 1936 года руководителем одного из них назначается только что вступивший в должность командира 11-го стрелкового корпуса, который дислоцировался под Минском, комдив И. С. Конев. Для полков, оснащенных батальонами танкеток, он с помощью начальника штаба В. Я. Колпакчи создает сложную обстановку, позволившую проверить возможности новых образцов вооружения. В утвержденном Коневым акте комиссии делается обоснованный вывод о целесообразности включения в штат стрелковых соединений танковых подразделений. А спустя два месяца новые учения — испытываются поступившие в войска опытные образцы самоходно-артиллерийских установок. На этих учениях присутствовал начальник Генерального штаба Маршал Советского Союза А. И. Егоров.
Конев делал все от него зависящее, чтобы еще больше повысить боевую выучку подчиненных ему частей, поднять их боевую готовность. Его заслуги в августе 1936 года были отмечены первой правительственной наградой — орденом Красной Звезды.
Опасность войны нарастала. И не только на Западе. Осложнилась обстановка на Дальнем Востоке. Япония развязала войну в Китае. Правящие круги Страны восходящего солнца усиленно превращали Маньчжоу-Го в плацдарм для нападения на Советский Союз. Направлением выхода в Сибирь, в Забайкалье они намечали слабо защищенные просторы Монголии.
Учитывая это, Советское правительство 1 марта 1936 г. предупредило Японию о том, что окажет Монголии действенную помощь, а 12 марта подписало Протокол о взаимной помощи на десять лет. Однако японская военщина не успокаивалась.
И. С. Конева вызвали в Наркомат обороны, где он был детально проинформирован об обстановке на Дальнем Востоке. Затем его принял К. Е. Ворошилов.
«Принято решение назначить вас командующим особой группой войск в Монголию. Японское командование сосредоточивает у ее границ крупные силы. Великий хурал Монгольской Народной Республики обратился к Советскому правительству с просьбой прислать войска Красной Армии. Действуйте быстро, — заключил нарком, — дорог каждый час. К выполнению обязанностей приступайте немедленно. Все необходимые указания получите в Генеральном штабе. Удачи вам».
Сдав дела, Иван Степанович выехал к новому месту службы. Семья пока оставалась в Минске. Здесь в ноябре 1937 года после тяжелой болезни умер его отец.
Итак, Монголия… Бескрайние просторы. Редко встречающиеся селения расположены у источников воды. Встречаются одноэтажные казармы Монгольской народно-революционной армии. Вокруг домов три-четыре десятка юрт. Остальное население страны кочует со своими стадами по безбрежным степям группами в десять — пятнадцать человек, объединенных по родственному признаку. На территории Монголии насчитывалось в то время всего 750 тысяч человек населения.
Миссия командующего особой группой войск, состоявшей из двух стрелковых бригад, кавалерийской дивизии, трех артиллерийских полков и отдельного танкового батальона[11], оказалась непростой. Разведка докладывала: японские войска изготовились к прыжку. Чтобы предупредить их внезапный удар, нужно было вывести советские войска на угрожаемые рубежи, растянувшиеся на тысячи километров по безводной гористой пустыне Гоби. Вывести и закрепиться. Только быстрота и организованность перегруппировки могли обеспечить успех — это прекрасно понимал Иван Степанович, прилетевший из Москвы в Читу.
«Даже в годы Великой Отечественной войны, — подчеркнет маршал спустя двадцать лет, беседуя со слушателями Военной академии имени М. В. Фрунзе, — у меня не было, пожалуй, таких напряженных двух суток, как те, осенью 1937 года. Солдаты наши совершили поистине невозможное. Все происходило в пустыне, где нет ни дерева, ни травинки, где ветры валят человека с ног, где нет дорог, где в лощинах между холмами машины вязнут по самые оси, а на холмах порой земля так тверда, что лопата звенит о нее, как о камень… Когда я смотрю в музее знаменитую суриковскую картину «Переход Суворова через Альпы», мне представляется на ней вместо тех суворовских орлов-гренадеров… наши красноармейцы, что совершили свой славный форсированный марш по монгольскому бездорожью».
Зима 1937/38 года была особенно трудной для командующего особой группой войск. Он работал не жалея сил. День начинался рано, заканчивался за полночь. С трудом выбирал минутки, чтобы написать письмо домой, где ждали от него вестей жена, ставшие уже школьниками дочь и сын. В них хотелось рассказать о многом. О делах. О красоте здешних мест. О том, что очень по ним скучает. Получалось же по-военному кратко: «…жив, здоров, дела идут нормально…».
Дела и на самом деле шли нормально. Успешно решались многие вопросы. Беспокоило, однако, главное — сложность обстановки. «Угроза войны, — писал в ноябре 1937 года командующий Отдельной Краснознаменной Дальневосточной армией В. К. Блюхер, — особенно остро чувствуется у нас, на Дальнем Востоке, где пламя войны охватывает сотни миллионов людей. Мы… одновременно и неуклонно крепим оборону и мощь нашей Родины»[12]. Это чувство войны не было интуитивным, оно основывалось на фактах: 25 ноября 1936 года Япония и Германия подписали Антикоминтерновский пакт, 12 сентября 1937 года в Японии публикуется правительственная программа «Всеобщей мобилизации национального духа». Все это потребовало от соединений советских войск, дислоцирующихся в Монголии, высокой боеготовности, самоотверженности в работе командного состава, который занимался вопросами доукомплектования частей, организацией их боевой и политической подготовки, сколачиванием подразделений.
Много времени и изобретательности потребовалось от И. С. Конева и его подчиненных в обеспечении войск питанием, в организации подвоза всего необходимого. Трудно было с размещением. Начинали с того, что зарывались в землю. Делались ямы на несколько человек, сверху затянутые палаткой. Бревна и доски везли на автомашинах за многие сотни километров с территории Советского Союза или же из лесов, примыкающих к советско-монгольской границе. Через две недели были построены сносные землянки, хотя и очень примитивные, но достаточно теплые. Помогло и монгольское правительство, предоставив войскам войлочные юрты.
Уже в первые часы пребывания советских войск на территории страны Конев встретился с первым заместителем премьер-министра Монголии маршалом Хорлогийном Чойбалсаном, исключительно работоспособным, высокообразованным в военном отношении человеком, поразившим Ивана Степановича начитанностью и любознательностью. Эта встреча положила начало их деловой дружбе. Чойбалсан был частым гостем личного состава особой группы советских войск. По его ходатайству Великий хурал наградил И. С. Конева высшим орденом республики, носящим имя Сухэ-Батора. Это была первая иностранная награда Ивана Степановича Конева. Советское правительство наградило его орденом Красного Знамени.
Решение многих задач взяли на себя партийные и комсомольские организации частей и соединений группы войск. Главной из них становится воспитание командиров и красноармейцев в духе стойкого преодоления трудностей воинской службы, их готовности к отражению удара противника. Эта работа проводилась под руководством комиссара группы войск Ивана Терентьевича Коровникова.
Пройдет немногим более восьми лет, и дороги Конева и Коровникова сойдутся на пути к Берлину — в составе 1-го Украинского фронта, войсками которого командовал маршал Конев, находилась и прибывшая из-под Ленинграда 59-я армия под командованием генерал-лейтенанта Коровникова.
1 июля 1938 года в связи с усилившейся угрозой военного нападения Японии Отдельная Краснознаменная Дальневосточная армия преобразуется в Краснознаменный Дальневосточный фронт во главе с маршалом В. К. Блюхером. В состав фронта вошли две армии. Командующим 2-й Краснознаменной армией стал комкор Конев. Меры, предпринятые правительством СССР для усиления дальневосточных границ, оказались весьма своевременными, свидетельством чего стали события у озера Хасан.