Книги

Маркиза де Помпадур. Три жизни великой куртизанки

22
18
20
22
24
26
28
30

Она понимала, что теперь у нее нет будущего. Ради чего все усилия? Кому все оставить? Брату? Но тот непременно хотел жениться по любви, и поэтому пока был холостым (он женится лишь после смерти маркизы на Жюли Фийоль, сестре графини де Серан).

В довершение ко всему, дедушка Александрины Франсуа Пуассон, также очень сильно переживавший смерть внучки, умер через десять дней после нее. Официальной причиной смерти была констатирована водянка.

За свою жизнь Жанна-Антуанетта много раз задавала себе один и тот же вопрос — любил ли ее отец. Однозначного ответа на это у нее не было. Сказать «да» она не могла, ибо сразу же вспоминались все неприятности, связанные с его именем; сказать же «нет» тоже что-то не позволяло. Да она, по сути, и не знала толком этого человека. Хоть старику и было уже семьдесят лет, что по тем временам было весьма преклонным возрастом, его смерть окончательно добила маркизу: теперь у нее не было ни отца, ни матери, ни любимой дочери. Если бы не младший брат Абель, она осталась бы совершенно одна на этом свете…

* * *

Прошел почти год, и маркиза де Помпадур, так и не решившаяся оставить двор и продолжавшая играть роль фаворитки короля, начала постепенно приходить в себя. Внешне все выглядело просто великолепно, но где-то примерно в середине 1755 года она вдруг почувствовала внезапную тревогу. Вот уже несколько лет она толком не исполняла непосредственных «обязанностей своего положения», то есть была кем угодно, только не любовницей. Тревога эта была настолько сильной, что она даже слегла, страдая от сильной мигрени. Каково же оно, «ее положение» подле короля? Что-то оно какое-то слишком уж двусмысленное и даже противоестественное, чтобы сохраняться бесконечно. И правда, роль королевской наперсницы была явно недостаточной для того, чтобы и дальше удерживаться при дворе, к тому же король мог однажды влюбиться в какую-нибудь очередную красавицу из «Оленьего парка» и сделать ее своей официальной любовницей.

Маркиза де Помпадур очень серьезно поразмышляла, и вскоре ей показалось, что выход найден. Зная, что Людовик XV не испытывает большой склонности к работе, она задумала стать ему незаменимой, освободив его от любых забот, связанных с управлением страной. Хитрая и тщеславная маркиза надеялась таким образом укрепить и свою власть, может быть, увеличить свое влияние и за пределами королевства, а также (а почему бы и нет?) править от имени короля единолично. До сих пор она была своего рода королевским министром культуры и развлечений, теперь же решила стать политическим и экономическим советником, исполняющим обязанности первого министра…

Но это легко сказать, стать незаменимым советником. Гораздо труднее им действительно быть. Маркиза прекрасно понимала, что она ко всему этому не готова: нет ни специальных знаний, ни опыта, ни серьезной поддержки в «определенных кругах». А раз так, следовало приобщить к своим замыслам нескольких близких друзей, например, государственного секретаря по иностранным делам Антуана Руйе и аббата де Берни, бывшего посла в Венеции. Решив так, она со свойственной неординарным женщинам обезоруживающей наивностью попросила их ввести ее в курс дела.

Обрадованные возможности угодить королевской фаворитке, привлеченные государственные мужи открыли перед ней все карты, объяснили суть основных соглашений с иностранными державами, показали доходы и расходы государственной казны, прокомментировали кое-какие военные планы…

В течение нескольких недель маркиза де Помпадур, прилежная и сообразительная ученица, вела записи, запоминала имена, просматривала доклады, а когда посчитала себя достаточно подготовленной, созвала в своем маленьком кабинете, отделанном красным деревом, нескольких генералов, советников, представителей финансовых кругов и городских магистров. Собрала… и поразила их своими познаниями.

Вскоре подобные встречи стали регулярными, и после каждой из них маркиза посылала Людовику XV, который терпеть не мог разговоров о государственных делах и политике, длинное письмо, полное оригинальных комментариев. Ее уверенный тон и меткость суждений не могли не произвести впечатления на робкого от природы короля.

По этому поводу аббат де Берни в своих «Мемуарах» писал:

«Если бы не письма маркизы королю, я бы никогда не поверил, что она может так энергично и красноречиво говорить правду. Я полюбил ее и стал еще больше уважать за это. Я заклинал ее не отступать и продолжать говорить правду с таким же бесстрашием».

Маркиза де Помпадур не заставила себя долго ждать, вскоре она доказала всем свою власть.

* * *

Прежде всего, все были поражены, увидев, как быстро маркизе удалось покончить с конфликтом между иезуитами и парламентом, а заодно справиться с архиепископом Парижа Кристофом де Бомоном.

Ни для кого не секрет, что духовенство всегда было одной из самых богатых прослоек населения. Так вот, правительство решило обложить всех французов своеобразным пятипроцентным подоходным налогом. Всех, в том числе и служителей церкви, которые привыкли иногда делать государству подношения в размерах, ими самими и определяемых. Когда же необходимость платить «как все» стала неизбежной, духовенство спровоцировало в стране волнения, направленные против всех: против министра финансов, против парламента, против янсенистов…

Чтобы была понятна суть этой интриги, поясним, что иезуиты — это был католический монашеский орден, основанный в Париже в середине XVI века. Орден этот отличала жесткая дисциплина, беспрекословное подчинение орденскому начальству и повиновние Папе Римскому, и влияние его выходило за религиозно-идеологические рамки, распространяясь также и на политико-экономическую сферу. Янсенисты же (приверженцы Корнелия Янсения) составляли во Франции не только церковную, но и политическую оппозицию иезуитам. В 1719 году они были отлучены от церкви и стали подвергаться сильным гонениям, многие из них бежали в Нидерланды, где была создана отдельная от Рима церковная община.

Много лет иезуиты и янсенисты враждовали из-за некоей папской грамоты, провозглашенной равносильной государственному закону. Парламент, находящийся под влиянием янсенистов, отвергал ее. В начале 1752 года архиепископ Парижа Кристоф де Бомон запретил своим священникам причащать тех, кто не имеет документа, подтверждающего полное подчинение папской грамоте. В результате одному государственному советнику было отказано в последнем причастии и его не смогли похоронить на кладбище. Реакция парламента была незамедлительной и решительной — он приказал сжечь распоряжения епископов и именем закона в обязательном порядке причащать всех больных. Более того, любой священник, отказавший в отправлении религиозных обрядов, должен был подвергнуться аресту и наказанию. Кристоф де Бомон отправился к королю, чтобы выразить протест против подобного вмешательства государства в дела церкви, и Людовик XV, проявив неожиданную для него энергию, выслал парламент в Понтуаз, а затем в Суассон.

В то время, когда маркиза де Помпадур начинала свою политическую карьеру, члены парламента, затаившие злобу против духовенства, лишь искали удобного случая для реванша. Фаворитка им поможет! Ведь она атеистка, подруга Вольтера и прочих философов-энциклопедистов…

До поры до времени маркиза не собиралась вмешиваться в эту ссору и, разумеется, никогда не вмешалась бы, если бы не случай исключительно личного свойства. Купив дворец Эвре, она попросила у архиепископа Парижа разрешения отслужить в нем службу. Кристоф де Бомон, выступавший против скандального присутствия фаворитки при дворе и даже открыто призывавший сжечь ее на костре, воспротивился этому. Тогда возмущенная маркиза де Помпадур решила принять сторону парламента и янсенистов.

Как раз в это время какой-то кюре в Сент-Этьене отказал в соборовании одной старой деве. Немедленно отреагировавший парламент попросил Людовика XV вмешаться. Решив воспользоваться этим, маркиза де Помпадур решительно направилась к королю.

— Вы собираетесь вызвать сюда архиепископа Парижа? Но прежде я хотела бы сказать вам пару слов…