– Я не только буду ревновать. Я просто умру, если он будет держать себя в руках, как с намеком выразился Роберт. Когда он со мной, детей он не наказывает, а ласкает. Просто меня беспокоит – вдруг на моем женском здоровье теперь скажется то, что ныне покойный Павел после каждого моего сексуального акта со всей силы бил меня в живот.

Затихли все. Для родителей Клода вообще было новостью, что бывший муж был садистом и извращенцем. А у Клода комок застрял в горле.

– Знаешь, если б мы встретились, пока этот мерзкий гаденыш был жив, то протянул бы он не долго.

Соня часто заморгала, растроганная таким поворотом разговора.

– А я бы тебе алиби создала, – пообещала она.

Роберт решил перевести этот триллер в жанр комедии.

– Счастливцы вы, теперь можно видеть своих детей в виде космонавтов. А когда ты, мой мальчик, сидел в ней (он пальцем ткнул жену в щеку), я только и мог подставлять лицо к животу, чтобы ты меня тронул, когда пинаешься.

Эта эскапада навела Соню вот на какую мысль:

– УЗИ записывалось на диск, так что мы можем вам его выслать быстрой почтой. Любуйтесь, сколько хотите.

Роберта молитвенно сложила руки у лица:

– Какая ты умная и добрая, деточка. А я с этим диском схожу на прием к моему гинекологу. Пусть посмотрит твой живот заодно.

– Через неделю мы едем на премьеру фильма в Москву. Там и схожу к врачу, найду хорошего гинеколога через подругу. Она играет в фильме роль Жиз. И она тоже уже беременна. От того, кто играет Клода!

– Доигрались, – опять пошутил Роберт.

– Как и мы! – улыбнулся отцу Клод.

Родители радостно закивали и отключились. А Соня по поводу предстоящей премьеры подумала, что пора завести новое вечернее платье, в которое поместится значительно налившаяся грудь, и с помощью его будет скрыт растущий животик. Она, как и ее мать, была суеверна и боялась сглаза.

– Ты у нас красавица, дочка, – вторил ей отец, – краситься и одеваться надо неярко туда, где все – серые мыши. Но обязательно будь красивой там, где все разодеты. Зависть – обоюдоострое чувство. Оно разрушает и завидующего, и того, кому завидуют.

Поэтому, попав в детский дом в двенадцать лет, Соня одевалась во все мешковатое, туго стягивала волосы в прическу «конский хвост», ее вечно видели склонившейся над книжкой, а не кокетничающей с мальчишками. Поэтому ее красоту разглядел только друг-брат Ринат. Да и то всего за год до выпуска.

И вот теперь перед поездкой на премьеру, которую иначе чем «ярмаркой тщеславия» не назовешь, Соне надо было найти платье, которое и попыткой превзойти «миллионершу Вандербильд» не назовешь, но оно и не сделает беременную красавицу той, кого можно оттеснить от ее мужа. Ведь по сравнению с ним античный Аполлон проигрывает с позорным счетом.

Соня после этого разговора поднялась с постели и теперь задумчиво кормила Фредика. Тот хныкал, отказываясь от яблочного пюре из банки на десерт. Он хотел сладкого. Миша ему всегда дает шарик на палочке!

А на маму вдруг напала с утра забота о всеобщем здоровье – после боли во время секса и разговора с австралийской родней.