Филипп приподнял бровь, не зная, что ответить. Нет. Он не кутил. У него не было студенческих лет. Под контролем Владыки, он освоил программу академии в тринадцать лет и с четырнадцати, когда стал выглядеть старше, чтобы летать самостоятельно, стал выполнять задания.

У него никогда не было друзей. Он не задерживался больше нескольких месяцев в одном месте. Он был киллером и членом “Dominus Mortis”.

Конечно, иногда он приходил в какой-нибудь бар выпить и подцепить кого-нибудь на одну ночь, а иногда просто заказывал проститутку…

– Фил? – позвала его Алессия. – Ты выбрал что будешь?

Стрелок вскинул глаза на официанта и произнес:

– “Meantime London” мне… И что-то поесть. Я не ужинал еще, – он кинул взгляд на Алессию.

– Рекомендую каре и картошку фри, – произнес официант, указывая в меню.

– Да, пожалуйста.

– А вы, мисс? – обратился юноша к Алессии.

– Мне, пожалуйста, “Meantime Pale” и салат, вот этот, – тыкнула она пальчиком.

Официант ушел и Алессия, скрестив пальцы, подперла подборок. Она все не могла нащупать точки соприкосновения с Филом. Тему студенчества он поддержать не захотел, тему работы тоже… Ох, как ее заводили молчаливые мужчины…

Алессия сидела, закинув под столом ногу на ногу, и покачивала носком сапога. Она опустила голову к плечу и, не стесняясь, гладила лицо Филиппа взглядом.

Они молчали, и смотрели друг на друга, и в этом молчании им было комфортно, словно в теплом пуховом одеяле. Это было так странно – они ведь не знали друг друга.

Официантка поставила перед ними по бокалу эля.

Не сводя взглядов, они сделали по глотку, и Алессия прервала молчание:

– Какое твое хобби? – произнесла она таким томным с придыханием голосом, что Филиппу потребовалось несколько секунд, чтобы до его мозга дошла суть вопроса.

– У меня нет хобби, – округлил он глаза и сделал еще один глоток, только чтобы прервать с этой невероятно соблазняющей женщиной зрительный контакт.

– Как это? У всех есть хобби! – воскликнула Алессия. – Чем же ты занимаешься, когда приходишь домой после работы?

– Сплю, – не задумываясь ответил он.

Рот Алессии отвис. Несколько бранных слов слетело с ее языка, и она в сердцах раскинула руки: