Книги

Манюня пишет фантастичЫскЫй роман

22
18
20
22
24
26
28
30

— Вон, — потирая зудящее ухо, говорила Каринка, — а представляешь, если бы у тебя тоже такая фигулина была? Это же кошмар! С такой фигулиной прямо сразу ложись и помирай!

— Угум, — вздыхала я, — вот ведь несчастные люди эти мальчики!

Но Маринка заверила нас, что статуя Давида — это просто цветочки, и мы какое-то время пребывали в оцепенении, боясь представить, ЧТО у Сурика в трусах, если фигулина Давида — это цветочки.

Манька явилась сильно задумчивая, с виноватым выражением на лице.

— Ты чего? — заволновались мы.

— Да так, — она шмыгнула и повела ногой туда-сюда.

— Ба наказала?

— Угум.

— Когда?

— С утра. Полезла зачем-то в свою косметику и сразу заметила, что я испортила помаду, ну и… — Манька горестно вздохнула.

— И чего?

— Можно подумать, вы не знаете «и чего», — рассердилась Манька, — и того! Оттаскала меня за уши да пребольно по попе ударила. Три раза.

— До сих пор болит? — Мы по очереди потрогали Манькины уши.

— Да не. Она не хотела меня отпускать гулять, но потом смягчилась. И сказала, что к обеду придет проведать вашу бабулю.

— Ну и ладно, главное — отпустила тебя погулять. Пойдем к Маринке, она обещала нам рассказать чего интересного.

— Пойдем! — Манино горе как рукой сняло.

Мы поднялись на четвертый этаж и позвонили в дверь тридцать восьмой квартиры. Открыл нам ничего не подозревающий Сурик. Сами того не желая, мы, как по команде, уставились ему на штаны. Сурик нервно поежился, свел колени и прикрыл рукой ширинку.

— Вы чего? — пробасил он.

— Да так, — осуждающе глянули мы на него и шагнули в коридор. Объяснять что-либо усатому тринадцатилетнему подростку, у которого между ног даже не цветочки Давида, а не пойми что, мы не посчитали нужным.

Сурик засопел и обиженно пошевелил густыми бровями.