ГЛАВА 22

Манюня, или Проводы «Электроники»

Строительная техника, появившаяся на пустыре через дорогу, не давала покоя никому. Люди гадали, что же такое будет возводиться в непосредственной близости от нашего дома. Так как рабочие хранили по этому поводу гордое молчание, версий в воздухе роилось множество — от недопустимого для сейсмической зоны многоэтажного дома до завода по производству синтетических каучуков. Народ волновался и негодовал. К вечеру второго дня ситуация накалилась до такой степени, что стали раздаваться призывы к действию: одни предлагали незамедлительно идти убивать главного архитектора городка Мартина Антоняна, другие — под покровом ночи обратно закапывать котлован.

К счастью, на третий день Мартин Антонян явился на стройку собственной персоной и объяснил взбудораженному населению, что на месте пустыря будет возводиться новая двухэтажная аптека. А вокруг аптеки планируется разбить небольшой сквер, где горожане смогут проводить разнообразный культурный досуг. В подтверждение своих слов архитектор разворачивал какие-то рулоны с чертежами, активно ходил ушами и для пущей убедительности клялся мамой. Чем и спас себя от линчевания.

Едва жители нашего дома вздохнули с облегчением, как случилась новая напасть — бульдозер, роющий котлован, зацепил ковшом и вытащил на поверхность кувшин с серебряными монетами.

Что тут началось!!!

День-деньской в новоиспеченном Клондайке рылась вся дворовая мелочь нашего квартала. Дети приходили со своим инструментами — лопаточками, ведерками и ситечками и, в надежде найти хоть какой кусочек сокровища, просеивали каждый сантиметр выкопанной земли. Так продолжалось до тех пор, пока фундамент будущей аптеки не залили цементом. Копаться стало решительно негде, и золотоискатели, несолоно хлебавши, разбрелись по домам. А жаль. Учитывая, с каким остервенением дети ковырялись в земле, не исключено было, что они доковыряются до какой-нибудь архиважной фигулины. Глядишь, эта фигулина взяла бы да изменила традиционное представление о человеческой истории!

А так повезло только бульдозеристу Акопу. На премию, которую выписали ему на работе, он бегом купил себе мотоцикл с люлькой и в одночасье из простого пролетария превратился в завидного жениха с престижным по горным меркам транспортным средством. В Берде тут же нарисовалась волнующая тенденция — подернутые временем девицы на выданье, облачившись во все самое лучшее, в течение всего Акопова рабочего дня ходили по периметру стройки, усиленно делая вид, что на бульдозериста им наплевать с высокой колокольни.

— Слышь, Райка, — говорила одна соперница другой, изящно сплевывая лузгу от семечек в кулак, — а погодка-то жаркая! Смотри, чтобы тебе голову не напекло!

— Ты о своей голове лучше думай, — активно гримасничая, хрустела кислой алычой Райка, — пустой черепушке раз плюнуть перегреться!

Жители нашего дома с большим любопытством наблюдали столпотворение девиц и гадали, кого же из них выберет новоявленный горный мачо Акоп. Но Акоп размениваться не желал. Акоп, напялив на голову строительную каску, гордо рассекал по Берду на своем железном коне и распугивал всю окрестную живность его немилосердным кряхтением.

«Зачем мне местная невеста, если я могу позволить себе любимую из Еревана или, на худой конец, Дилижана! — тщеславно думал он. — Я теперь парень хоть куда, и в люльке моего мотоцикла сочтет за честь прокатиться любая городская красотка в юбке-мини и лаковых сапогах на платформе!»

И, пока Акоп мечтал о городских красотках в юбке-мини и лаковых сапогах на платформе, а местные красотки, начесав себе давно уже неактуальные халы, наматывали круги по периметру стройки, вокруг припаркованного в нашем дворе Акопова мотоцикла разворачивались душещипательные сцены.

Если кто помнит, моя сестра Каринка всю свою жизнь мечтала о мотоцикле.

— Вырасту — обязательно себе куплю такой же, — заявляла она, провожая влюбленными глазами очередное тарахтящее и отчаянно чадящее чудо техники.

— Ну зачем, ну зачем тебе мотоцикл? — удивлялись мы. — Неужели не о чем тебе больше мечтать?

— Не о чем! Да и некогда. Я вон о мотоцикле мечтаю, — упрямо хмурилась Каринка.

— Этот ребенок еще покажет нам, где раки зимуют, — горестно вздыхали папа с мамой.