Вернулся он через несколько минут и, невероятно собой довольный, улегся на диван. Тут же встал, вытащил из объятий похрапывающего друга трехлитровую банку с рассолом, поставил на журнальный столик. Лег. Через минуту обратно встал, погасил свет, лег. Завозился спиной, выбирая наиболее удачный ракурс для сна, со вздохом угнездился.
— Хррррр, — отозвался папа.
— Что бы ты без меня, горе луковое, делал, — ласково подумал дядя Миша и провалился в сон.
Утро застало наших мужчин за весьма странным занятием. Сначала они, под строгий Дядимишин инструктаж, прошлись на цыпочках в кабинет, уткнулись боком в пианино и дружно повернулись к нему лицом. Задрали головы вверх, глянули на полки с книгами. Далее дядя Миша поднял над головой руку и провел ею перед верхней полкой.
— Вот где-то здесь я и спрятал, — шепнул он.
— Ты бы хоть автора запомнил! — укоризненно глянул на него папа.
— Ну где я в темноте автора разгляжу? Протянул руку, вытащил книгу, спрятал деньги и засунул ее обратно на полку.
— Придется по новой искать.
Какое-то время они методично вытаскивали одну книгу за другой, наспех пролистывали, перетряхивали и ставили обратно на полку.
— Ты точно помнишь, что спрятал деньги именно здесь? — периодически переспрашивал папа.
— Точно! Зашел, повернулся направо, ткнулся в пианино. Потянулся вверх, вот так. — Дядя Миша встал на цыпочки и повел в воздухе рукой. — И в этом… ареале нащупал книгу. Положил внутрь деньги, сунул ее обратно на полку и пошел спать.
— В этом ареале! — передразнил его папа. — Какого черта ты пошел деньги прятать?
— Во-первых, ты сам не возражал против этого. А во-вторых…
— Доброе утро! — заглянула в кабинет мама. — А что вы тут ищете?
Папа тут же забегал глазами:
— Это… Мише книга нужна, Салтыкова-Щедрина. Ищем.
— Так ты же ее в руках держишь!
— Да? — удивился папа и тут же спохватился. — Женщина, неужели ты думаешь, что я не вижу, какую книгу в руках держу? Возьми, брат. — И он протянул дяде Мише книгу.
— Миша, а зачем тебе Салтыков-Щедрин? — полюбопытствовала мама.
— Ну как зачем? Пришла пора Михаила Евграфовича перечитать, — благоговейно закатил глаза дядя Миша.