— Неа.

— Они созреют, и я вас угощу.

— А мы тебя баклажанной икрой угостим, — растрогалась Маня.

— И бутербродами с колбасой, нам мама с собой положила, — сказала я.

Потом пришла медсестра товарищ Алина и повела нас на медосмотр. Вошек, к счастью, она у нас не обнаружила, зато измерила рост и взвесила каждую на больших весах. Мы, затаив дыхание, наблюдали, как она длинным алым ногтем передвигает туда-сюда маленькие гири и записывает наши данные в отдельную тетрадку.

— Росту в девочке метр шестьдесят пять, а весит всего тридцать восемь кило. Непорядок, будем откармливать, — доложилась она папе.

— Не надо, — пискнула я.

— Надо!

— А как тут кормят? — поинтересовался папа.

— Хорошо кормят, — зачастила товарищ Алина, — вчера на ужин была манная каша на воде. Но с маслом. И чай с бутербродом. Хлеба много, не волнуйтесь, дети растащили его по комнатам и доели ночью.

У папы сделалось такое лицо, словно он оставляет нас в плену врага. Он взял медсестру под локоток, подвел к своей «копейке», потыкал пальцем в крест на лобовом стекле. Следом зачем-то продемонстрировал ей аптечку и бегло рассказал, для чего предназначен каждый препарат.

— Я врач, понимаете? — глядел он проникновенно в глаза товарищ Алине. Папа, видимо, решил, что ситуацию спасет цеховая солидарность, и сделал акцент на общей с медсестрой профессии.

— Понимаю, — кивала медсестра.

— А это мои дочки. — Он широким жестом показал на нас.

— Все?

— Все!

Товарищ Алина громко сглотнула.

— И Шац?

— И Шац, — не дрогнул папа.

— У вас фамилии разные, — проблеяла медсестра.