— Алло? — От глухого и басистого «ёбосэё»[29] я почти вздрогнула, но сразу же ощутила радость.

— Привет, это Даша, — представилась я.

— Даша? — оживился голос. — Даша, как ты?

— Я… нормально. В общем, я в России, мы с Сынри расстались…

— Ты со своего номера звонишь? — спросил меня торопливо Сынхён.

— Да, я… — Раздались гудки сброшенного звонка.

Я ошалело уставилась на экран. Это что такое? Если я больше не жена олигарха, то со мной и разговаривать не о чем? Телефон запиликал, показывая, что Сынхён звонит мне сам. Я скорее подняла:

— Алло?! — Пока я не знаю номера твоей кредитной карты и не могу оплачивать твои счета, позволь не дать тебе разориться на международных беседах.

Я одновременно улыбнулась и немного оскорбилась.

— С чего ты взял, что я разорюсь?

— Ты сказала, что вы расстались с Сынри, без него, если не ошибаюсь, ты была… бедной студенткой. Кроме того, сомневаюсь, что ты позвонила бы мне просто так. Что-то случилось?

Мне моментально делалось лучше от этого диалога. Я поняла, как соскучилась по Сынхёну, по его шуткам, странностям, придурковатости и по его покровительственному, отеческому отношению ко мне. Несмотря на то, что я обижалась за роль замухрышки и жертвы, я понимала, что ему, чтобы вылазить из своей депрессии и крепнуть, нужен именно кто-то вроде меня, кому надо помогать, ради кого надо становиться сильным и героическим. Я в какой-то мере спасала Сынхёна, а он меня.

— Обещай, что не расскажешь Джиёну, хорошо?

— Заговор против Джи? Мне нравится. Жарь, дочь.

— Ты станешь дедушкой, — разглядывая справку с «диагнозом», заявила я. Повисла тишина. Какое-то кряхтение по ту сторону, не то ухмылки, не то сдержанный кашель.

Потом вновь возник бас Сынхёна:

— Что ж, с дедушкой всё однозначно, а кто papa[30]? — с ударением на вторую «а» произнёс он.

— Угадай.

— Дай подумать. Святой дух?

— Почти. Его полная противоположность.