Стало так мерзко, аж сплюнуть захотелось. Прямо на пол.
Интересно, а если сейчас подсунуть им дело Особинского, они пойдут на признание подлинности автопортрета Бенвенуто Челлини? Оставят за Брониславом право на его владение? Раз уж Драги сместили…
— Что вы на эту тему думаете? — Я протянул бумагу её непосредственному адресату.
Мелькнула мысль, что перспективы перед Рыбоедовым открываются весьма и весьма, если он согласится пойти на мировую. Приподзакроет глаза на то, что его надули, тем более деньги-то вернут. Картину официально продадут в частную коллекцию, где она благополучно сгинет, а то и вовсе сгниёт. О том, что его надурили, будут только слухи ходить в узких кругах.
Ну так слухи и без того ходят, иногда и без особого на то повода.
А так, если он сыграет грамотно, то сможет заручиться поддержкой на европейском рынке. Войти в круг тех, кто управляет доброй половиной мира. Возможно, даже заключит взаимовыгодный брак отпрысков. Сколько там у Рыбоедова детей? Кажется, трое, есть и мальчики, и девочка, что существенно расширяет варианты.
— Да хрен его знает! — выдохнул Константин.
В свете использования им слова «хрен», именовать его по отчеству не имело смысла. Тем более, мысленно.
— Глубокомысленно, — нервно хохотнул я и двинулся к бару.
Ну а что, анализы я сдал, исследования прошёл, можно и успокоительного накапать. Не ниже сорока градусов крепости.
— Мне тоже, — кивнул Рыбоедов на мой многозначительный взгляд.
Помимо взгляда в руке я держал бутылку отличного скотча, непрозрачно намекая на распитие спиртных напитков в середине рабочего дня. Что поделать, есть вероятность, что сегодня он у меня не состоится вовсе. С другой стороны, освободится время на более активные поиски тёщи, после того как проведу эксперимент с Полиной.
Посмотрим, что решит Рыбоедов. В любом случае я бы на его месте экспертизу завершил и держал её в сейфе. На всякий пожарный. Мало ли.
Пили мы долго. Помощник расстарался обеспечить нас закуской из соседнего ресторана, а мы дотошно составляли таблицу за и против.
Я записывал.
— Я много в жизни повидал, — глубокомысленно вещал Рыбоедов.
Его обычно холодный острый взгляд сейчас смягчился, на лбу выступили капли пота, а волосы и вовсе стояли дыбом. Ибо не перечесть сколько раз он сегодня запускал в них руку.
— Шантажировал, прогибал под себя, держал под контролем, но это, мать твою, Ватикан! — тяжкий вздох, новый глоток из бокала.
Не чокаясь.
— Да, Ватикан не прогнёшь, хотя гнилья там полно, — не менее глубокомысленно изрёк я, добавляя в столбик к минусам слово болото.