Эту поэтессу давно возвели в ранг великих. Ее гениальность, кажется, не оспаривается никем. Даже современная «Большая энциклопедия русского народа», издание вроде бы солидное, относит Лесю Украинку к числу наиболее выдающихся малороссийских писателей, а ее гражданскую лирику считает «шедевром». На Украине же «нашу Лесю» именуют «красой и гордостью нации», «духовным вождем украинской интеллигенции рубежа позапрошлого и прошлого столетий», «настоящей дочкой Прометея» и т. п. Хор ценителей и хвалителей звучит достаточно громко. В частных беседах кое-кто ставит ее выше самого Тараса Шевченко. Хотя тут, наверное, главную роль играет не столько преклонение перед творениями «гения в юбке», сколько желание пококетничать собственной оригинальностью. Вот, дескать, все отдают первое место в украинской литературе «батьке Тарасу», а я – Лесе.

Одним словом – в современной Украине царит лесемания. Лично я от этого слегка «пострадал». В одну из моих газетных статей сотрудники редакции, руководствуясь, конечно же, наилучшими побуждениями, без согласования со мной внесли маленькую «поправку», назвав Лесю Украинку «великой поэтессой» (в авторском тексте стояло: «известная поэтесса»). Мысль о том, что кто-то может не признавать эту даму великой, им в голову не пришла.

Но нет худа без добра. Упомянутый случай побудил меня более пристально взглянуть на жизнь и творчество этой персоны, попробовать осветить ее объективно, без заранее заданой цели восхваления или очернения. Насколько мне это удалось – судить читателям.

Нелюбимая дочь

Лариса Петровна Косач (таковы настоящие имя и фамилия поэтессы) родилась 13 февраля 1871 года в Звягеле (Новоград-Волынском), уездном центре Волынской губернии. Ее отец – Петр Антонович – занимал значительную в масштабах уезда должность председателя мирового съезда. Судебной реформой, начатой в Российской империи в 1864 году, для рассмотрения незначительных гражданских исков (до 500 рублей) и мелких уголовных преступлений учреждался особый мировой суд с упрощенным порядком судопроизводства. Каждый уезд делился на несколько мировых участков с мировыми судьями во главе. Эти судьи составляли уездный мировой съезд, в обязанности которого входило утверждение решений мировых судов, а также рассмотрение жалоб на их приговоры. Во главе такой судебной инстанции в Звягельском уезде стоял Петр Косач.

Ограниченный, но добрый человек, он искренне любил дочь и на протяжении своей последующей жизни как мог заботился о ней. Однако если в отцовской любви и заботе будущая поэтесса недостатка не испытывала, то с матерью была другая история.

Ольга Петровна Косач (урожденная Драгоманова), более известная под псевдонимом Олена Пчилка, превозносится сегодня на Украине как «выдающийся педагог», «великая мать великой дочери», мудрая, заботливая, любящая хранительница (берегиня) семейного очага и т. д. Ее педагогический опыт предлагают использовать нынешним родителям.

В действительности же, чуть ли ни иконописный образ «великой воспитательницы» бесконечно далек от реальности. Взаимоотношения Пчилки, особы взбалмошной, психически не совсем здоровой (врачи поставили ей диагноз: истерия) со знаменитой дочкой иллюстрируют это в полной мере.

Лариса оказалась для Ольги Петровны нежелательным ребенком. Мадам Косач не оправилась еще от рождения в 1869 году первенца – Михаила. Вторая беременность протекала тяжело и, наверное, мать невзлюбила дитя еще до родов. К тому же кормить грудью новорожденную она не могла – пропало молоко.

Разрешившись от бремени, Ольга Петровна заявила, что чувствует себя плохо и вскоре, оставив обоих детей на мужа, укатила на полгода за границу, поправлять здоровье. Петру Антоновичу пришлось брать отпуск и самостоятельно решать вопрос с искусственным питанием дочери (найти подходящую кормилицу не удалось), просиживать ночами у ее постели, нанимать няню. Он фактически заменил малютке мать и намучился с ней немало.

Лариса родилась очень слабой, болезненной. Вдобавок ко всему, искусственное питание являлось тогда чем-то новым. Что и как делать – толком никто не знал. В результате – девочка сильно маялась животом. Существовали серьезные опасения, что она не выживет. Но Петр Антонович выходил свое чадо.

А мадам Косач не жаловала Ларису и в дальнейшем. Она буквально третировала ребенка, в глаза называла девочку глупой, некрасивой, недотепой, недоразвитой. При этом «великая мать» противопоставляла нелюбимую дочь ее старшему брату, не переставая нахваливать последнего. От постоянных нелестных сравнений у сестры непроизвольно зародилась ненависть к Михаилу, чувство, которое она тщательно скрывала и старательно пыталась в себе задавить. Что же касается отношения к матери, то ее Лариса, несмотря ни на что, очень любила и жутко страдала от отсутствия взаимности.

Сердце мадам несколько смягчилось лишь тогда, когда Леся (так ее стали называть дома с пятилетнего возраста) дебютировала на литературном поприще. Произошло это в 1884 году. Благодаря знакомствам Ольги Петровны в писательской среде, стихи девочки были опубликованы в галицком журнальчике «Зоря» и удостоились благосклонных откликов некоторых литераторов.

Успехи дочери (этот и последующие) мать целиком поставила в заслугу себе. Она гордилась Лесиными поэзиями как личным достижением. «Не знаю, стали бы Леся и Михаил украинскими литераторами, если б не я? – писала Олена Пчилка спустя годы крупному галицкому литературоведу Омельяну Огоновскому. – Может и стали, но скорее всего нет».

Справедливости ради нужно отметить, что появлением поэтессы Леси Украинки отечественная литература и в самом деле обязана прежде всего ее родительнице. Только роль, сыгранную тут Ольгой Петровной, трудно назвать положительной.

Мадам Косач упражнялась в сочинительстве сама и желала сделать писателями всех своих детей (кроме Михаила и Ларисы в семье были еще младшие – сестры Ольга, Оксана, Исидора и брат Николай). Михаил и Ольга даже печатались (опять же, благодаря связям матери) под псевдонимами Мыхайло Обачный и Олеся Зирка, но литературной известности не приобрели. Остальные дети – тем более.

Лишь Лесины творческие потуги дали серьезные плоды. Потому, что усилий она прилагала неизмеримо больше. Нелюбимая дочь упорно стремилась доказать матери, что не такая уж она, Леся, глупая и никчемная. А поскольку Ольга Петровна важное значение придавала литературным занятиям, девочка силилась проявить себя здесь. Чисто по-детски хотела она заслужить материнскую любовь, не понимая еще, что такое чувство, в отличие, скажем, от уважения или признательности, заслужить невозможно.