Судя по картинам, что мне раньше доводилось видеть, русские средневековые города выглядели более внушительно. В общем, не крепость, а небольшой форт, наподобие тех, в которых покорители Дикого Запада прятались от налётов индейцев.

Только краснокожими, судя по вооружению местных аборигенов, тут и не пахло. Двоих я заметил в кольчугах, у трёх остальных — куртки с железными пластинами. Продолговатые щиты и остроконечные шлемы, как у русских витязей. Вот только говор. Впрочим, в раннем средневековье так пол-Европы одевалось. Так что вполне возможно, что я в какой-то из европейских стран, только вот где конкретно?

Девичья память упорно молчала, ничего не собираясь подсказывать.

Я отошёл от окна и сел на кровать.

Порассуждаем логически. Моё сознание в чужом теле. Но мозги то остались прежние. Значит где-то там, в извилинах до сих пор хранится вся нужная мне информация. А где, кстати, сознание девчонки, её душа. Стёрта безвозвратно, или спряталась от вражеского вторжения в какой-нибудь складке серого вещества. Ну не может быть, чтобы при этой грёбанной «перезагрузке» все данные были стёрты. Учёные давно определили, что мозг состоит из нескольких отделов, каждый из которых несёт определённую функцию. Понятия не имею, как они там распределяются, да мне это и не важно.

Но если сравнить эту систему с компом, тогда сознание — это операционная система, а отделы мозга — логические диски. Знать бы ещё, который из них — системный.

Правда, может быть и по-другому: стоял в одиночестве жёсткий диск девчонки, а теперь рядом с ним ещё и мой винт. Вот только никто клеммы и перемычки не переставил как надо, и где тут «master», где «slave» не разберёшь. В результате — интерфейс не контачит. Загрузчик не фурыкает. Вот я и завис. Память есть, а связи с ней — нет. Как при амнезии.

Кстати, насколько я знаю, полная амнезия бывает достаточно редко. Это в любовных сериалах она — любимый сюжет. Вот частичная — гораздо чаще. Когда сознание стремиться загнать в дальний угол памяти неприятные воспоминания. У женщин это может быть изнасилование, особенно, если оно случилось в юном возрасте.

Я вспомнил, в чьём теле нахожусь, и меня затрясло. Кошмар какой. Раньше я о подобном даже не задумывался.

Кое-как взяв себя в руки и отогнав неприятные мысли, я снова начал вспоминать, как можно вернуть память, пусть и чужую. По всему выходило, что для этого нужна встряска — событие на грани между жизнью и смертью. Как для того, чтобы потерять, так и для того, чтобы вернуть.

Вот только как это сделать? Стукнуться головой об стенку, или упасть с лестницы. В фильмах такое случалось. А в жизни? Так можно не только потерять то немногое, что осталось в мозгах, но и коньки отбросить.

Рассуждая так сам с собою о наболевшем, я не сразу обратил внимание на шум и крики во дворе. А вот когда прислушался.

— Давги! Давги! — неслось из окна.

Это слово было явно мне знакомо. Точнее, не мне, а моему телу, моим мозгам, если хотите. Оно вызывало, так скажем… сильные негативные ощущения. Очень и очень сильные.

Меня охватило нешуточное беспокойство. Я вновь спрыгнул с постели, чтобы вернуться к окну и рассмотреть, что там твориться, как дверь в комнату распахнулась.

— Ола! Ола дехен миан…

Тогда уж дехена — девочка, дехен — это мальчик.

Да фиг с ним, я тогда всё равно не понял ни слова, из того, что тараторила ворвавшаяся в комнату уже знакомая мне темноволосая женщина.

— …давги! О шиховы давги! — возопила она посреди своего монолога.

Это слово буквально вонзилось в мозг. Откуда-то изнутри начала подниматься горячая волна горя, страдания, ярости, ненависти. Она росла и ширилась и, наконец, обрушилась на меня всей своей мощью.