Прага — высший запредельный кайф для любителя средневековья и уличной музыки. Только каких музыкантов и танцоров там не было, я тоже изрядно подудел на одном из мостов. Там никогда никто никого не выгонял, можешь хоть на ушах стоять. Портили всю картину маслом псевдонищие. Это молодые парни, некоторые с собаками. Они неподвижно пребывали в неимоверно унизительной позе: жопой кверху и лбом к брусчатке. Меня на мгновение обуяло страстное желание разогнаться и дать им всем сочного пинка по жирной сраке. Животные под ними жалобно смотрели на толпы туристов. Мы вошли в ту самую главную церковь на холме и перелезли под ограждением без оплаты.

После въезда в Австрию активно начались дожди и ад. Это вылизанное и архиправильное государство стало самым неприятным из этого путешествия. Мы посетили Вену, облазили её, как положено. Краткий участок дороги до Зальцбурга был хождением по терзаниям. Полицаи жестоко прогоняли нас с обочин трасс. Один из них, выскочил из машины, пунцовый от бешеной злости. Он вопил, что посадит нас в тюрьму, если мы не уберёмся. Смешно, что он даже не посмотрел наши паспорта. Стоял и орал пока мы пятились назад и не улизнули целыми и невредимыми. Мы сели в пассажирский поезд, естественно безбилетниками. Проехали ничтожно мало. Когда пошёл контроль сорвались с мест и выбежали на первой остановке, чтобы не испытывать судьбу, как в Гермашке. Стоял поздний вечер, а мы добрались лишь до Линца, хотя нас уже ждали в Зальцбурге. Под проливным дождём я начал раскладывать палатку, и она так смачно разорвалась. Под жалкими лоскутками мы скверно дотянули до утра.

Я решил использовать заправку. Нашёл картонку и написал название нужного города. Маркер нам дала русская девушка, что мыла там туалеты, не будут же этим заниматься австрийцы или беженцы с пособием. Надраивать толчки, но зато в сытой, богатой Европе. Мы встали у входа в помещение станции держа перед собой табло. Нас очень быстро подобрали и подбросили до Зальцбурга. Картонки с написанными на них крупными буквами названий нужных городов оказались очень эффективными. В Зальцбурге мы как следует отдохнули, постирали всё, что можно, и я выкинул палатку: прям пекинский флешбэк. Люба последовательно становилась всё более токсичной, она уже не могла это скрывать. Она прекрасно видела, как мне было тяжело всё разруливать, выстраивать маршруты и всё равно всё ей было не так и не эдак.

В Италии, в Вероне, ночью, рядом с тем самым мостом я заявил ей в лицо, что у неё сформировался уже приличный опыт автостопа. Я сообщил, что я больше не могу её выносить физически и нам следует разлучиться. Этот человек по автоматической привычке начал разыгрывать передо мной дешёвые манипулятивные сценки. Она села на брусчатку, обхватила ноги руками и уткнулась в колени. Это было настолько предсказуемо, жалко и отталкивающе, что я даже не стал задерживаться и молча пошёл от неё прочь.

Люба всё равно медленно пёрлась за мной вдалеке.

Спустя время я остыл. Мы молча пошли искать место, чтобы лечь спать. Прошло несколько часов непрерывной ходьбы. Полностью обессиленные мы рухнули в мини парке, в самом его глухом месте, в углу под деревьями. Перед сном я проговорил Любе, что мы лишь только доедем до океана и всё на этом.

В Италии мне настолько понравилось больше всего из Европы. Эти люди кардинально отличались от остальных. Будь я российским пидором политиком или пидором бизнесменом, что у нас не отличаются, я б тоже выбрал для безбедной и вольготной жизни именно эту страну. Нас подвозили девушки, они же уделяли мне соответствующие знаки внимания. К величайшему сожалению, я был не один, и мне так и не удалось попробовать ни одно европейское тело.

В Милане мы сходили на выставку Винсента Ван Гога. У Любы был день рождения. Я знал об этом заранее. Мы сидели напротив великолепного Дуомо, этот архитектурный объект оказался для меня очень впечатляющим. Я вытащил подарок: серебряный дельфиньчик на цепочке. Когда Люба увидела, что я ей преподнёс у неё было такое выражение лица будто на неё нассали или высыпали мусорное ведро на голову. Меня вторично захватило важнейшее прозрение: чем больше ты для девушки делаешь так называемого добра, тем пуще она тебя презирает. Подарки, угодничество, подхалимство, излишнее внимание — всё это для них явные сигналы, что ты слабый и ничтожный. Это первоначально звучало, как полный несусветный бред, но в обычной жизни так на самом деле оно и случалось сколько не удивляйся. Подтверждались древние истины: не верить, не жалеть, не надеяться, не вкладываться или всё это, но под одним ёмким НЕ ЛЮБИТЬ ЕЁ.

В Турине у нас не было вписки. Я отправил по почте к себе домой дудельзак, ибо не мог её выносить, как в виде лишнего веса, так и как крайне неудачного для уличной музыки инструмента. В Ашане я украл пачку презервативов.

Путь до Швейцарии оказался одним из самых захватывающих. Мы добирались через Альпы. По пути попался шикарный замок Наполеона. Дорога была очень узкой, обочина отсутствовала, много тоннелей и стопить было невозможно. Но до Аосты мы с трудом доехали на попутках. Переночевали на вписке у итальянца и его жены украинки. Она даже немного поплакалась на горестную жизнь, но возвращаться почему-то не собиралась. В Аосте я впервые поиграл на дудуке на короткой улице, но было слишком тихо. На армянской флйте я в основном играл дома для тех, кто нас принимал.

До Женевы получилось докатить только на пассажирском транспорте за деньги. Хоть недалеко было, но всё равно для нас дороговато, ибо рубль начал каждый день круто падать из-за начавшейся заварухи в восточной Украине. Нас там вписал богатый мужчина, который работал в банке. Он забрал нас на машине и привёз в свой особняк. По фотографиям в рамках у камина стало окончательно понятно, что хозяин был геем. Нас поселили на втором этаже. Я снова полезно напомнил Любе о том, что то, что мы до сих пор мучаемся вместе — это нечаянная ошибка, что мы взаимно несовместимы. Мне хотелось, чтобы она сама это отчётливо осознала, но вместо этого она вознамерилась меня отлупить. Пришлось спать отдельно. Она окончательно решила для себя, что я уже с ней навеки и никуда не денусь. В Женеве было только высохшее озеро и бесплатный музей.

Чтобы выбраться во Францию мы переходили границу в глухих кустах, где не было ни одного человека.

В Лионе мы столкнулись с микрореволюцией. Молодые люди протестовали из-за какого-то сущего пустяка, но для них всех было делом особой чести выйти на улицу и единогласно выразить несогласие с любой несправедливостью. Полицейские сначала куртуазно попросили их мирно разойтись, но затем с лёгкостью разгромили всю эту шоблу.

В Орлеане статуя Жанны Д’Арк и чёрный кафедральный костёл. Во Франции было почти также классно, как и в Италии: и подбирали хорошо, и люди какие-то свои все были. Тут тоже вполне можно было жить не тужить и незаслуженно забыть о России, как о сплошном кошмаре.

Париж напомнил Санкт: полно всяких мостов и так же мрачновато. Затасканное замусоренное метро с древней и тусклой настенной плиткой. Собор Казанской Богоматери, как минутная забегаловка: километровая очередь на вход. Бесплатно, но в кабинке сидели потомственные священники и вымаливали подаяние у каждого посетителя. К позднему вечеру добрались до башни. Перед этим в магазинчике я стырил торт-мороженое из холодильника. Давно уже ничего не впечатляло и не удивляло.

Весь другой день ушёл на Лувр. Как обычно бывает: вначале залипали на каждой картине, а потом без остановки. Перед Джокондой топталась толпа, а стоило выйти и пройти по коридору — более красочная его же работа, но в полном игноре. Реклама, пиар и раскрутки разжижали мозги за минутки. Мне пришлись по вкусу там лишь небольшие фотографические портреты от голландских мастеров. А так, бо́льшая часть представленных работ — это изрядно осточертевшие библейские сюжеты на один манер и мотив. После посещения галереи я ещё поиграл на дудуке среди колонн и даже немного заработал на один бургер. Любе очень понравилось в Париже. Ей нравился фильм про любовников нового моста, и она долго сидела там на нём. В голове пел Боуи тайм вил крол. Она сказала, что Парижа ей оказалось мало, но нам нужно было двигаться дальше и дальше и дальше.

Чтобы выбраться из такого огромного города, пришлось использовать сервис попутчиков за деньги. Мы доехали до Тура. Переночевали у людей. С утра выдвинулись потом, ибо каждый день неумолимо надвигалась сибирская зима, а в следующей стране не бывало холодов. Миновав Бордо, мы очутились в солнечной Испании.

До ревущего океана оставалось совсем ничего. Я решил двигаться вдоль побережья Бискайского залива в конечный пункт героического странствия — Порту. В Испании был худший автостоп во всей Европе. Останавливался кто угодно, только не испанцы. Кто-то сказал, что теперешние испанцы очень трусливые люди. На улице спать было тепло, поэтому без палатки особенно не страдалось. Мы ложились под дорожными развязками или мостами, чтобы укрыться от постоянных дождей.

Однажды гораздо поздним вечером мы добрались до Атлантического океана. Я снял обувь и вовсю ощущал прилив. Абсурдная цель была достигнута, под ногами лежала Португалия. Действительно, было уже достаточно стирать суставы и пора ехать домой. На том же самом золотом пляже, под моросящий дождик мы в последний раз занялись нелюбовью. Она лежала в своей типичной позе на спине и умоляла не спешить, чтобы она успела кончить пораньше от своей дрочащей руки. Ей это удалось, а я представил, что занимаюсь любовью с недавно увиденной испанкой. Но перед самым оргазмом я открыл глаза и посмотрел Любе в лицо. Этот наш последний половой акт стал для меня самым приятным, что между нами было.

Из Порту до Барселоны мы двигались очень тяжело и медленно через всю страну минуя крупные города. Всё это изрядно наскучило. Ночевали под развалинами замка. Потом лазили по нему. В Испании я каждый день прощался с ней. Под Сарагосой перед сном я впервые в жизни попросил у Любы секс. Она мне решительно отказала. Я сказал ей, что пойду дрочить. Отдалился и подрочил.