– Я знаю, что вы проснулись, мисс Скривнер, – произнес Натаниэль через дверь. – Слышал, как ты разговаривала сама с собой.

Элизабет закусила губу. Если она не ответит, он может силой ворваться в комнату.

– Я разговаривала с книгой, – ответила девушка.

– Почему-то меня это нисколько не удивляет. Я принес ужин, но тебе придется пообещать не кусать меня и не бросаться чем бы то ни было, если уж на то пошло. – Она взглянула на кочергу. – Да, мы слышали тебя снизу. Владелец заставил меня оставить дополнительный депозит. Я почти уверен, он думает, что ты здесь пробиваешь дыры в стенах.

Он помолчал.

– Ведь это не так? Потому что боюсь, ты не сможешь пробиться на свободу до самого утра, как бы ни старалась.

Уклончивое молчание казалось Элизабет лучшим ответом, но в этот момент собственное тело предало ее. Желудок с громким урчанием скрутило от голода. Она едва могла думать о чем-либо, кроме запаха сосисок, доносившегося из-за двери. Зачем Натаниэль принес ей ужин? Возможно, отравил еду? Скорее всего, он пытался внушить ей ложное чувство безопасности до того, как они доберутся до какого-нибудь укромного места, где тот сможет убить ее и избавиться от тела. Не имело смысла делать это в гостинице, в окружении потенциальных свидетелей. На самом деле, он практически признался в этом в карете.

Лучше принять пищу и поддержать свои силы, чем оголодать и ослабеть настолько, чтобы упустить последнюю возможность сбежать.

– Одну минуту, – сказала Элизабет, подкрадываясь к двери. Она осторожно потрогала дверную ручку. Дверь была не заперта. Девушка рывком распахнула ее во внезапном порыве храбрости, но тут же захлопнула перед носом Натаниэля – слишком поздно вспомнила, что на ней была только ночная сорочка.

– Я выгляжу неприлично, – объяснила Элизабет, прижимая руки к груди.

– Все в порядке, – ответил он. – Я и сам часто так выгляжу.

На долю секунды она представила его, стоящего в коридоре. На нем была белая рубашка с открытым воротом и закатанными до локтей рукавами. В свете канделябров был виден длинный страшный шрам, пересекавший левое предплечье. Поездка длиной в день заставила его щеки покрыться румянцем, а губы – раскраснеться, что придавало ему поразительно развратный вид, который только усиливался взъерошенными волосами и циничным проницательным взглядом. Эффект был таким впечатляющим, что она почти не заметила поднос в его руках.

Нет, Натаниэль совсем не выглядел прилично. Что он сам успел рассмотреть? Эти серые глаза, казалось, ничего не упускали из виду.

Через мгновение послышался вздох.

– Поставлю поднос на пол. Ты сможешь забрать его, когда я уйду. И не пытайся бежать – Сайлас охраняет лестницу. Когда закончишь, дверь сама закроется с помощью магии.

Звон столового серебра и посуды последовал в подтверждение его слов. Она подождала, пока не услышала звук удаляющихся шагов, и снова приоткрыла дверь. Через узкую щель осмотрела поднос, нагруженный черным хлебом и сыром с травами. И рядом – сосиски, которые совсем не выглядели отравленными. Элизабет присела на корточки и распахнула дверь пошире.

Натаниэль почти дошел до конца коридора. Наблюдая за ним, она разглядела след укуса на его правой руке – доказательство того, что чародей может пострадать так же, как и обычный человек. Он мог убить Наставницу, но все же не был неуязвимым. Пока Элизабет жива, у нее имелся шанс.

Она собралась с духом.

– Натаниэль, – окликнула она.

Он замедлил шаг и остановился, склонив голову в ожидании.