– Без сомнений, ты прочла об этом в гримуаре, – прорычал он, – который не должна была читать и забивать себе голову этими дьявольскими словами. Водишься с дьяволом, девчонка? Пробуешь себя в колдовстве – поэтому ты столько знаешь?
Она отползала все дальше и дальше на кровати до тех пор, пока ее спина не коснулась стены.
– Нет! – закричала она. Как он мог обвинять ее в этом? Элизабет принесла клятву, так же как и он. Если бы она нарушила ее, применив колдовство, ей никогда не суждено было бы стать хранителем, ей и на шаг не позволили бы приблизиться к этому месту.
– Скоро мы это узнаем. – Финч развернулся, вынимая факел из держателя на стене. – Я слышал, как Магистериум поступает с предателями. Их допросы похуже пыток. Когда они закончат с тобой, ты будешь не в состоянии даже подметать здешний пол.
Свет факела начал удаляться, забирая за собой тени.
Элизабет сбросила одеяло и кинулась к двери камеры, хватаясь за прутья решетки.
– Не смей называть меня девчонкой! – крикнула она ему вслед. – Я – воспитанница этой библиотеки!
Последовала ужасающая пауза.
– В самом деле? – спросил Финч. Его голос был полон омерзительного наслаждения.
Свет факела постепенно пропал, оставив ее в темноте. Медленно она потянулась к ключу на шее – тому, что не снимала с тех пор, как три с половиной года назад Наставница вручила его Элизабет. И нащупала только пустоту.
Там ничего не было.
Дни для Элизабет слились воедино. Казематы Великой библиотеки лежали глубоко под землей, куда не проникал и луч света. Она была совсем одна. Все, что ей оставалось, – лежать на своей койке, прислушиваясь к дракам мышей и книжной тли, и быть благодарной хотя бы за такую компанию. Без них эта мертвая оглушающая тишина, окружающая клетку, замучила бы ее своими странными видениями.
Финч больше не спускался к ней, так же, как и мастер Харгрув. Время от времени свет фонаря заливал коридор и один из хранителей проталкивал поднос с едой под дверь. Еще реже он отпирал ее и менял ведро, заменявшее ей туалет. Всегда это был один и тот же хранитель. Поначалу она попыталась задобрить его, однако тот ее не слушал. Взгляды, которые он бросал на девушку, красноречиво говорили о том, что тюремщик верил всему рассказанному про нее Уорденом Финчем. Точнее – Наставником.
«Что я предательница и убийца», – подумала она.
Отчаяние затуманило рассудок. Печаль накрывала ее непрерывным потоком. Она никогда не догадывалась, что Наставница любила ее. Уж точно не настолько, чтобы оставить ей меч – свою самую большую ценность. Элизабет изо всех сил желала повернуть время вспять, и сделать все по-другому. Наконец у нее было доказательство того, что все это время Наставница верила в нее, однако она получила его слишком поздно и слишком дорогой ценой.
Проходили дни, слезы высыхали, и Элизабет начала тщательно обдумывать то, что произошло, пытаясь собрать воедино все кусочки головоломки. Ей было сложно представить, чтобы кто-то мог застигнуть Наставницу врасплох, но все улики свидетельствовали о том, что чародей напал на нее неожиданно. Он похитил ее ключи и спустился в склеп, где и освободил Книгу Ока. Никто не помешал ему, потому что он применил заклинание. Но какое?
То, что заставило всех в библиотеке уснуть колдовским сном. Это и имела в виду Книга Ока, когда сказала ей, что она проснулась, когда все остальные спали. Обычно Катрин было очень легко разбудить, а в ту ночь даже крепкий толчок в бок не поднял ее с постели. При этом чародей хотел, чтобы Наставница единственная оставалась в сознании, и он мог забрать ее ключи…
Но для начала как он вообще попал в библиотеку? Все замки сделаны из железа – их невозможно открыть при помощи магии.
Впрочем, это неважно. Он нашел способ. А теперь Элизабет отдадут этим самым чародеям, среди которых ОН, ждущий своего часа, чтобы спрятать концы в воду. Никакая справедливость не ждала ее в Магистериуме. Только лишь смерть.
Она расхохоталась странным неприятным смехом, в котором едва узнала саму себя. Хранитель, который пришел, чтобы оставить еду, бросил на нее настороженный взгляд и протолкнул поднос под дверь.