Мы подкалывали друг друга и притворялись, что это не больно.

Мне хотелось выдавить это слово сквозь зубы, но я не доставлю ему такого удовольствия. Мне потребовалась вся моя воля, чтобы это звучало непринужденно.

— Пожалуйста.

— В южной части Волчьей ловушки есть небольшое кафе, — сказал он. — Там я впервые повстречал твою мать.

Волчья ловушка, штат Вирджиния, к северо-западу от Арлингтона, был новым городом, построенным Орденом с нуля. Именно там Рыцари Милосердной помощи устроили свою штаб-квартиру. Моя мать некоторое время работала с Орденом. И мой отец посетил его, прогуливаясь по его улицам на виду у десятков рыцарей, зная, что они бы все пали, пытаясь убить его, если бы только знали, кто он такой.

— Она сидела за столиком в одиночестве, читала книгу и пила кофе из белой чашки со сколами.

Его голос соткал заклинание, наполненное тоской, любовью и горем. Я хотела верить, что это ложь, но это казалось таким искренним. Таким реальным.

— Солнце светило в окно, и ее волосы сияли, как тончайшее золото. Я сел за ее столик и спросил ее, почему она не попросила другую чашку. Она сказала, что в несовершенстве есть уникальная красота. Ни на одной другой чашке никогда не будет таких же сколов. Она напомнила ей о необходимости быть внимательной, потому что каждое мгновение может подарить опыт, который изменит ее навсегда. Когда она решила, что устала убегать, я снова нашел ее там, в том кафе, сидящей за тем же самым столиком. Я сел на другой стул и сказал ей, что люблю ее. Я сказал ей, что ей не обязательно убегать, и что, если она захочет достать луну с неба, я протяну руку, сорву ее с небес и отдам ей. Она сказала мне, что ты прекрасный ребенок. Что ты часть ее и часть меня, и ты совершенна. Она взяла мою руку, поцеловала мои пальцы и сказала: «Я люблю тебя. Не ищи ее…», а затем ударила меня ножом.

Боль в его глазах пронзила меня, все еще живая и вибрирующая спустя почти тридцать лет.

— Твоя мать знала, что твое существование бросает вызов моей власти. Она предала меня ради тебя. И она сделала это не одна. Она переманила на свою сторону моего Военачальника и повернулась спиной к нашему союзу. Ядро моей силы, самые близкие мне люди знали об этом и ожидали действий. Этого требовали моя гордость и мое правление. Предательство, которое так глубоко ранило, требовало публичного наказания. Ворон был всего лишь пешкой. Ты была малышкой и не несла никакой ответственности за то, что произошло. Оставалась только твоя мать. Когда она вонзила нож мне в глаз, я знал, что она пожертвовала своей жизнью, чтобы ты жила. Ее смерть удовлетворила бы общественное требование мести. И поэтому я выполнил ее желание и убил женщину, которую любил, ради ребенка, которого я помог произвести на свет.

Он все еще любил ее, после всех этих лет. Должно быть, он любил ее больше всего на свете, и он был одновременно инструментом и причиной ее смерти. Если бы он не любил ее, он бы не согласился на мою концепцию. Он не наделил бы меня своей силой, и тогда ему не пришлось бы пытаться разрушить то, что он создал из-за любви. Я сказала ему, что наша семья — монстры, и он поправил меня. Он сказал, что мы великие и могущественные монстры. Но ничто из нашей силы не имело значения. Мы все еще были прокляты.

— Твоя мать любила тебя еще до того, как ты родилась. Ничто, даже я со всей моей силой, не могло этого уменьшить. Я хотел ее больше, чем когда-либо хотел чего-либо за все свои годы. Подумать только, что все, чем я являюсь, было разрушено самой простой и основополагающей вещью — любовью матери к своему ребенку.

Он потянулся ко мне и коснулся моей руки. Слишком поздно я поняла, что опустила свои щиты, и моя магия заполнила комнату, это было видно любому, у кого есть дар.

— Твоя магия прекрасна, дочь моя, — сказал Строитель Башен, его глаза светились силой. — Тебе следует показывать ее чаще, потому что ты совершенна.