Я сглотнула. Несколько недель после смерти мамы я пыталась не говорить и даже не думать о ней. Казалось, что так проще справиться с утратой.

Коллам не давил на меня. Он просто ждал моего решения. Я посмотрела ему в глаза и поняла, что могу доверять. Я сделала глубокий вдох и начала медленно рассказывать об аварии и о том, когда я видела ее в последний раз. Коллам отложил раму в сторону и прислонился к столу рядом со мной.

Когда я закончила, он молчал и смотрел на меня. На мои глаза наворачивались слезы, стекая по щекам. Коллам стер их с моего лица.

– Мне так жаль, – прошептал он, обнимая меня и притягивая к груди. Я прижалась к нему. Он пах солнцем и морем.

– Почему ты это делаешь? – я не осмеливалась смотреть на него, надеясь, что он не станет меня отпускать.

– Ты о чем? – спросил он, гладя меня по волосам.

– Ты игнорировал меня неделями, – напоминаю я, – а сейчас ты совсем другой.

– Не знаю, – его голос звучал хрипло. – Когда я увидел тебя в первый раз, ты в растерянности сидела рядом с китом. Мне показалось, мы совсем не подходим друг другу.

Я напряглась.

– Ты даже не знал меня.

Он улыбнулся, и мой гнев сдулся, как воздушный шар.

– Я же сказал, у меня просто было такое чувство. Ты стояла в воде, вцепившись в кита, и я сразу же понял, что мне стоит быть осторожнее.

– И что? Теперь ты передумал?

– Именно, – ответил он, отпуская меня и поворачиваясь к работе. Я посмотрела на него с недоверием, но он, видимо, был еще не готов объяснить свою резкую смену настроения.

– Почему ты не живешь со своими родителями? – спросила я, собравшись.

Он покачал головой и коротко сказал:

– Я никогда не знал своих родителей, – его тон не допускал дальнейших вопросов. – Эта картина нравится мне больше всех, – сказал он. – Хотел спросить… – он колебался.

– Что?

– Ты не подаришь ее мне?

Я посмотрела на него. Он что, серьезно?