Суда я так и не дождался. Было объявлено, что приговоры всем уже вынесены и дальнейший срок заключения будет проходить в лагере, где мы все должны исправиться и очиститься от свершённых преступлений.
Дорога оказалась длинная и нудная. Кормили кашами и хлебом. Голода мы не испытывали. Везли нас автомобилем, но мы подолгу делали остановки и ночи проводили в полицейских участках или встречных тюрьмах.
В одну из таких остановок мне довелось переночевать в Владимирском централе.
Владимирский централ, построенная по приказу императрицы Екатерины-II – тюрьма широко известная в России и за её пределами. Но не все знают, что это не только следственный изолятор, но и тюрьма для особо опасных рецидивистов, крытка. Владимирский централ может даже похвастаться своими узниками, перед другими тюрьмами. В их число входят такие известные личности как революционер Фрунзе, Михаил Васильевич, сын Сталина - Джугашвили Василий Иосифович, легендарный разведчик генерал-лейтенант НКВД Судоплатов Павел Анатольевич, оставивший ценные мемуары, Бабушкин Василий Степанович или иначе знаменитый вор в законе старой закалки "Бриллиант". Перечислять всех остальных не менее знаменитых узников займет непростительно много места.
Лагерь, куда нас, наконец, привезли на автозаке, совсем не напоминал мне Сталинские места заключения. Вышка охраны, железные ворота. Колючая проволока опутывала верх бетонной стены. Но внутри лагеря было совсем мало строений. Домик для охраны, пищеблок, баня и прачка в одном домике, складской барак с несколькими воротами и прорезанных в них дверями. И один-единственный барак для заключённых. Все эти постройки окружали маленький плац. Достопримечательностью лагеря была грубо сделанная монументальная скульптура в два роста человека, изображавшая одетого в рваную ветошь зэка, силившегося сдвинуть с земли здоровенный валун. У скульптурного зэка были изображены на выкате глаза, как у лягушки, и было видно, что он старается, но такая неподъёмная ноша ему не по плечу. Скульптура по замыслу ваятеля должна была служить наглядным примером для устрашения несчастных сидельцев. Она словно издеваясь, напоминала: вы все - ничтожные муравьи, копающиеся в грязи.
Увидев эту отвратительную скульптуру, я послал по направлении к ней смачный плевок. Он, конечно, не мог долететь до монумента и сбить его с пьедестала, но мой поступок вызвал среди вновь прибывших зэка сдавленные смешки.
Я в окружении своей маленькой кодлы прошёл в барак, который должен был стать моим временным прибежищем. Уже полностью поняв воровскую структуру этого времени, я не стал церемониться со здешними авторитетами. Войдя в барак, я небрежно вопросил:
- Кто тут старший? Что? Не слышу?
- А ты кто такой? – с нар поднялся какой-то полуодетый задохлик в очках с толстыми стеклами и грозно шаркая ногами по бетонному полу, подошёл ко мне. Он остановился в двух шагах от меня, воинственно поправил спадающие трусы и скрестил на груди тощие руки.
- Я тут смотрящий, что не ясно? Почему шумишь?
Я обвёл дерзким взглядом враз притихших арестантов в бараке, ожидающих грозного приговора "хакера в законе", но чувствуя за собой поддержку верных корешей, ткнул пальцем в грудь смотрящего и, придав лицу пренебрежительное выражение, обращаясь к приехавшим со мной корешкам, процедил лениво через зубы:
- Что это за хамло тут вякает?
Смотрящий впал в ступор от моего вопроса. Только и смог выговорить:
- Что-что?
И сразу получил от меня ответ:
- Да я тебе уши отрежу, ботаник тупоголовый! Очки тогда на чём держаться будут?
В следующий момент смотрящий оказался на полу, сбитый с ног моими кулаками, он скулил и ползал по полу в поисках очков, которые сразу, как только дело коснулось драки, покинули его нос и поспешили отлететь куда-то от греха подальше и забиться под плинтус.
Барак, затихший в тревожном ожидании замер совершенно. Наступила такая тишина, что казалось можно услышать тонкий писк пролетающего комара. Мой поступок граничил с неслыханной дерзостью, ужас охватил арестантов. Наверное, они ожидали, что земля разверзнется у меня под ногами за мой поступок, но ничего не произошло.
Я оглядел стоящих в полном оцепенении зэка и сказал:
- Значит так, сидельцы! Слушать меня! Два раза не повторяю. Теперь смотрящий здесь я! Мое слово для вас нерушимый закон! Кто недоволен, приходит с жалобой ко мне, буду разбирать их и принимать решение. Кто против меня пойдет – откручу голову.