Он не произнес ни слова. Его ворчание и стоны были моим единственным ответом.

Комната теперь была пропитана нашим запахом, запахом секса — трахом и занятием любовью.

Я не могла отвести глаз от его лица, в то время как его взгляд был прикован ко мне. Наши губы встретились, как яростная буря. Тяжело. Грубо. Дико.

Поцелуй, полный муки.

Поцелуй преданности.

Поцелуй…просьба о спасении.

Прерывистый поцелуй, молящий о возрождении надежды.

Как поцелуй может быть таким красивым и в то же время таким жестоким?

Таким изысканным — почти небесным, но таким мучительным?

Я не знала, где он заканчивался, а я начиналась. Мы стали одним целым, когда наши души и тела столкнулись. Я носила его любовь и его гнев, как теплый плащ.

Губы к губам. Поцелуи за поцелуями, он вонзался в меня, крадя кусочки меня, которые я так долго прятала, кусочки, о существовании которых я даже не подозревала.

С каждым прикосновением я все больше убеждалась, что эта история любви была написана в звездах сотни лет назад, пока она ждала подходящего момента.

Наши взгляды были глубокими, и я обняла Виктора.

Его темные глаза остекленели, а тело на мне содрогнулось. Он просунул руку между нами, где мы были соединены. Его палец скользнул по моей киске, дразня меня. Виктор терся о мой клитор, входя внутрь с каждым неукротимым толчком.

Всё это было поглощающим и диким. Он занимался со мной любовью, забивая часть себя в меня. Похоть и боль. Ярость и страсть. Буря эмоций, топящая нас под грохочущими водами. Это был поистине бесконечный цикл безумия — деликатный в том смысле, что безумие выглядело бы нормальным.

Удовольствие пробежало по моему телу, начиная с живота. Моя киска сжалась вокруг его твердости, и я почувствовала его пульс. Мы двигались синхронно, наши тела находили друг друга в сводящем с ума ритме войны и нежности. Еще один толчок, такой сильный, что я думала, будто никогда не забуду его ощущения. Виктор Иваншов глубоко укоренился во мне.

Я нашла свое освобождение первой, мое тело выгнулось над кроватью, голова откинулась назад. Его член прижал меня к себе, когда я задрожала от последствий обретения освобождения. — Валери, — его голос превратился в гортанный шепот. Виктор уткнулся лицом мне в шею. Его губы коснулись моей вены, где мое сердце, казалось, билось насквозь.

Я сжалась вокруг него, но он вытащил свою длину из меня, а затем погрузился внутрь в последний раз.

Мы застонали вместе, когда он тоже нашел свое собственное освобождение, укоренившееся глубоко внутри.

Волны удовольствия, казалось, прокатывались по его телу, и я тоже их чувствовала. Я дрожала с каждым вдохом, мое тело теперь чувствовало себя вполне удовлетворенным и слабым.