Так вот что это. Это прощание. Я вспоминаю все причины, по которым должна радоваться, глядя, как он уходит. Деньги. Ложь и обман. Его умирающий отец и погибшая мать. Корбан и двое мертвых детей. Особенно дети. Он не тот мужчина, за которого я выходила замуж. Я хочу ненавидеть его за все, что он сделал.

Но потом я смотрю в его глаза, и передо мной снова мой муж. Мужчина, который танцевал со мной медленный танец на вершине Стоун-Маунтин на глазах у дюжины туристов. Который надел мне на палец кольцо и поблагодарил меня, когда я ответила «да». Который, когда я видела его в последний раз, просил меня подарить ему маленькую девочку, похожую на меня. Я вижу его и вспоминаю, каким он был, какими мы были, и мое сердце разрывается.

Он целует меня, и я позволяю ему это. Нет, я позволяю намного больше. Он целует меня, и я вкладываю все тридцать три дня душевных мук, смятения и облегчения в ответный поцелуй. Этот поцелуй словно первый и последний, и все поцелуи, которые были между ними, и внезапно я не могу вспомнить ни одной причины сопротивляться ему, этому нашему прощальному поцелую. Я не могу ощутить даже легчайший укол той боли, которую я испытывала весь этот ужасный месяц.

Я беру его за руку, заставляя встать с дивана, и веду наверх. Мы раздеваемся по пути, оставляя ворох хлопка и денима на лестнице, на площадке и на полу у кровати – нашей кровати.

Когда мы остаемся нагими, он кладет меня на постель, обнимает с нежностью, трепетом и любовью. Он продевает палец в кольцо – его кольцо – на цепочке у меня на груди.

– Красивая девочка.

Я поднимаю руки, как ответ, как приглашение.

Мы занимаемся любовью, и кажется, что это самая естественная вещь на свете и самая душераздирающая. Сколько раз мы лежали вот так же, потные, и соленые, и близкие?

Не меньше двух тысяч.

Но этот раз будет последним.

Его рот находится в движении, путешествуя по моей коже. Покрывая поцелуями мою шею, груди, любя каждый сантиметр моего тела. Я чувствую приближающийся оргазм, постепенно втягивающий меня в свою бешеную воронку, закрываю глаза, вцепляюсь обеими руками в простыни и жду.

Может, все дело в мести, в желании причинить Уиллу такую же боль, какую он причинил мне, отплатить ему за предательство той же монетой. Может, в обычной справедливости, стремлении привлечь Уилла к ответственности за пожар, за кражу денег, за разрушенные жизни невинных людей. А может, и то и другое. Я не могу разобраться в причинах, которые двигают мной, но следующий мой шаг абсолютно ясен. Я ни секунды не сомневаюсь в том, что поступаю верно.

Я открываю глаза, надо мной двигается мой муж. Его голова запрокинута, щеки запали, а глаза зажмурены от удовольствия, и весь предшествующий опыт говорит мне, что момент настал. Его момент. И он продлится еще несколько секунд.

Я просовываю руку за прикроватную тумбочку, нажимаю на тревожную кнопку и держу.

Трех секунд достаточно.