— На кого рассчитан блеф? Что-то подсказывает мне, что мальчики для битья это мы.
Иван вяло попытался возразить мне. Я махнул рукой:
— Ладно, Иван Иванович, стреляться пока не будем.
Мы одновременно поднялись со своих мест, пожали руки. Ряскин ушел, я подошел к окну, присел на подоконник, уставился на улицу. Да, стреляться самим незачем, застрелят, если надо другие. А что, и делу конец. Пара пустяков. Я невольно поймал себя на странной мысли, что страшна не сама смерть, а незнание за что. Это как кино, смотрел-смотрел, а на концовке отключили электричество, и ты ничего не понял. И что делать? А ничего. Громко выматериться. Все. Вот и сейчас я могу только громко ругаться. Хотя нет, громко не могу, неприлично. Юмор жизни называется — тебя в асфальт закатать хотят, а думать приходится о приличиях. Да уж…
Внизу, у входа в здание, я неожиданно заметил Шведова. Он о чем-то оживленно разговаривал… похоже, с Димой Соловьевым. Тот стоял спиной. Я присмотрелся повнимательнее. Так и есть, с Димой. Чего его сюда принесло? Странно. Эти ребята могли быть знакомы, я приглашал на свой первый корпоратив Бородича и Диму, само собой, тоже. Но с тех пор я не замечал, чтобы они поддерживали тесные отношения. На моих глазах они едва здоровались. Причина весьма банальна — эти ребята находились в разной статусной категории. Кирилл Шведов из семьи интеллигентной, его родители преподавали в вузе. Когда же они успели сблизиться?
Мне не хотелось сейчас никаких непонятных схем взаимоотношений среди людей, окружающих меня. Алина, Бородич с Димой — это одна сторона моей жизни. А люди на работе — совсем другая. Если они начнут переплетаться, это усложнит мне жизнь сейчас.
Но удивляло меня в данном случае совсем другое — какие дела у него могут быть в это время здесь? Я приоткрыл окно и вытянул шею, пытаясь услышать, о чем идет речь. Однако Дима уже попрощался со Шведовым, хлопнув его по плечу, и вошел в здание. Ага, это уже, похоже, ко мне.
Я быстро покинул кабинет, вышел в коридор. Стоявшие по углам сотрудники тут же растворились в пространстве. Дармоеды. Со стороны лестницы послышались шаги, и вскоре на этаже появился Дима. Откинув отработанным жестом длинные русые волосы со лба, он махнул рукой. Пружинистой походкой двинулся ко мне. Я направился в сторону ниши у окна, где стояли стулья. Кивком пригласил последовать за мной.
— Здрассьти, Алексей Викторович, — подойдя, прошамкал он, активно работая челюстями над очередной порцией жвачки. Он жевал эту резину всегда. Иногда мне казалось, что еду Дима поглощает только вприкуску со жвачкой. Зная характер и благородные манеры Виталия Ивановича, я просто диву давался, как он выносит это жвачное животное рядом с собой изо дня в день.
— Привет. Что-то случилось?
Дима опустился на стул напротив меня.
— Да я не понял, если честно, — он подкинул вверх ключи от машины, поймал их и пожал плечами.
— Отвез Иваныча в клинику. К Костину, ну знаете.
— Знаю. Так что случилось? Ты можешь сказать толком? — мое терпение лопалось.
— Так это… — чавкнул он, — прихватило сердце вроде. Просил вас не беспокоить.
Я почувствовал, как у меня зачесались кулаки. Так бы и вклеил в лоб этому продукту воспитания по системе Бородича.
— Что значит не беспокоить? Ты что не мог сразу позвонить мне из клиники? — Я нервно выхватил из кармана мобильник.
— Не-не-не! — громко запротестовал тот. — Тока не это! Он уволит меня без выходного пособия. Я же приехал и все рассказываю. — Дима на мгновение даже перестал жевать. — Иваныч сказал, что ниче, типа, страшного. Мол, профилактика. И звонить я не стал потому, что вы трубу отключите и Иванычу сразу станете названивать. А он не велел.
— Знаю я эту профилактику, — расстроился я. — Надо поговорить с Костиным.
— Ну вот, а я про что. Только меня не закладывайте. Если что, скажете, что от тети Маши узнали. Лады?