— Как это?

— Она же умирает.

Элиза перевела взгляд на окно на противоположной стене кабинета. И вспомнила, как Рейчел наклонилась к нему, когда они впервые сюда пришли. Прижалась лбом к стеклу.

— И это меняет то, что вы к ней чувствуете?

— Все, что мы делали вместе, теперь в прошлом, — ответила Элиза.

— В каком смысле?

— Ей недолго осталось. Может быть, год. И каждый прожитый день никогда не повторится.

— Разве не у всех так? — кивнула доктор Маршалл.

— Да, но мы больше не можем позволить себе роскошь закрывать на это глаза.

— Думаете, было бы лучше, если бы вы не знали?

Элиза пожала плечами.

— Ведь нет какой-то другой версии Рейчел, которая не ходила бы к врачу или у которой не было бы опухоли.

Терапевт разгладила на коленях подол. Все ее платья были одного фасона, от недели к неделе менялась лишь расцветка. И только то первое, в «огурцах», она никогда больше не надевала. Оставалось гадать, есть ли в этом какой-то подспудный смысл.

— Это то, чего бы вы хотели? Другую Рейчел?

— Я бы хотела, чтобы ничего из этого не случалось.

— То есть вы бы хотели стереть прошлое. Начиная с какого момента?

Элиза отвела глаза. Вопрос был с подвохом, но она знала, как ответить. Она бы начала с того дня, когда Рейчел впервые заговорила о муравьях. Сходила бы к дезинсектору и попросила его их вывести. Как ученый она, конечно, не думала, что это муравей спровоцировал у Рейчел рак. Но если бы он не встал между ними, они были бы свободны.

— Элиза?

И к чему бы это их привело? Неужели сейчас перед ней маячило бы одинокое будущее? Нет, конечно, нет, Артур появился бы на свет в любом случае, вне зависимости от того, случился бы какой-то воображаемый укус насекомого или нет. Элиза потрясла головой, словно мысль о том, что в голове Рейчел живет муравей, что-то сделала и с ее собственной головой. Может, так и было. Не в физическом смысле, конечно, а в ином. В том, где таился ответ на вопрос, как все это взаимосвязано.

— Не важно, — ответила она. — Мне нужно думать о ребенке. О сыне, которому предстоит расти без матери.