Лида взглянула ниже и слегка улыбнулась: «Ну а здесь все действительно понятно. Хотя кому как? Мистер Каминг Уолтерс, не знаю, были ли вы холостяком, но вы считаете, что парочка на скамейке в саду – это Джаспер, страстно объясняющийся в любви Розе, которая ненавидит его и боится? Я почти с вами согласна, но это может быть также и интересный молодой моряк, с которым Роза познакомится после исчезновения Эдвина и влюбится в него. А что они влюбились друг в друга – это и слепому понятно. Что-то Роза на этой картинке не слишком возмущается и кротко протягивает ему руку. Эта парочка поженится, я полагаю. Должна же быть в хорошем романе хотя бы одна свадьба!»

Самая нижняя левая фигура никаких особых толкований не требовала. Старуха с упоением курила опиум, и густые клубы дыма поднимались наверх.

Лида перешла к правой части, вызвавшей у нее куда более серьезные разногласия с авторитетным комментатором Диккенса.

«Тут две картинки, а Каминг Уолтерс полагает, что их на самом деле три. Две верхние изображают два фрагмента винтовой лестницы собора. По ней стремительно взбираются наверх три человека. Комментатор считает, что это относится к ‘‘странной экспедиции’’ Джаспера в собор совместно с Дёрдлсом. Только почему-то выпускает из виду, что третьего лица с ними тогда не было. Профессор Генри Джексон опять же делит рисунок на две части и полагает, что на верхней картинке изображен Джаспер, который смотрит вниз… Куда это, интересно? Судя по позе – никуда он не смотрит, а бежит вверх по лестнице, указывая вперед, и ведет за собой тех двоих внизу. И судя по тому, что он молод, строен и не носит шляпы, – это Дэчери. У того черные брови и подозрительно пышные седые волосы (парик), а на картинке видно, что из-под белой шапки волос что-то чернеется. Конечно, это Дэчери, который ведет в погоню за Джаспером двух остальных. Кто же они? Я думаю, тот, чье лицо уже скрылось за поворотом, – САМ ЭДВИН! И судя по всему, за ним, испуганно оглядываясь по сторонам, поспешает каноник Криспаркл, которого позвали на помощь. Он всегда симпатизировал Эдвину, он милый, добрый и физически сильный человек – почему бы ему не присоединиться? Но Джаспер был для него авторитетом, он не привык думать о людях плохо, вот поэтому и оглядывается!»

Последняя картинка справа была немного похожа на нижнюю левую – в кресле развалился китаец с трубкой в зубах. Он тоже курил опиум.

«Ну, до китайца еще не дошло, известно лишь, что звать его Джек и он конкурент старухи. Его явно призовут на допрос, и он даст какие-то важные сведения о ней. А может быть, и о Джаспере – давнем завсегдатае ее заведения. Иначе, опять же, зачем его выносить на обложку?»

Но больше всего рассмешило и отчасти изумило Лиду толкование, которое давалось Камингом нижней, кульминационной картинке, изображающей одну из последних сцен романа.

«Как! Он видит нарисованный склеп, Джаспера с фонарем в руке, мужскую фигуру, освещенную фонарем… И утверждает, что это Дэчери? ‘‘Фигура эта очень странная, – пишет он сам. – Среди иллюстраций Филдса нет ни одной, изображающей Дэчери, так что руководствоваться нам нечем. Но на этом человеке большая шляпа и наглухо застегнутый сюртук – именно те предметы одежды, которые особенно подчеркивает автор при описании внешности Дэчери. Но лицо у этого человека молодое…’’»

На обложке была изображена еще ненаписанная сцена. Джаспер, узнав о том, что в кармане у погребенного в склепе Эдвина осталось кольцо с рубинами и алмазами, спускается в подземелье, чтобы уничтожить эту последнюю улику. О кольце он до сих пор ничего не знал и думал, что надежно похоронил племянника. Теперь он впадает в панику – ведь известь не могла уничтожить металл, и его могут изобличить. Итак, преследователи коварно заманивают Джаспера в ловушку, мимоходом сообщив о кольце. Но тот обнаруживает в склепе не останки Эдвина, а живого мужчину, который держит руку за пазухой. Зачем? Может, там спрятан пистолет?

«Вероятнее всего, – предположила девушка, – он собирается достать и протянуть Джасперу то самое кольцо. Последует фраза вроде: ‘‘Ты пришел за кольцом? Вот оно!’’»

Это, полагала Лида, было бы вполне в духе Диккенса и намного эффектнее пистолета. Джаспер будет сражен.

– И еще как! – сказала она вслух. Лида так увлеклась мысленным спором с Камингом, что даже тихонько засмеялась. Полчаса назад она и вообразить не могла, что способна будет хотя бы улыбнуться.

«Ага, когда нам нужно, мы кое-что перестаем замечать, так? Не вы ли сами много раз подчеркнули, что Дэчери ШЛЯПЫ НЕ НОСИТ – то есть не носит ее на голове. Таскает подмышкой, в руке, везде забывает, но все-таки таскает, потому что, как же джентльмену обойтись без шляпы… А не надевает ее потому, что она не налезает на парик – очень просто. Он немножко просчитался в этом вопросе, когда приобретал предметы маскировки, готовясь к расследованию. Таким образом вы, мистер Каминг, доказываете, что Дэчери – некто ряженый. На кого именно вы думаете – это мы пока оставим в стороне, я все равно с вами не согласна. Но скажите, как вы могли не заметить, что у человека, которого Джаспер осветил фонарем, шляпа находится там, где Дэчери никогда ее не носил, – именно на голове, где ей и полагается быть?! А стоит взглянуть наверх, на единственный портрет Эдвина, гуляющего под руку с невестой, как сразу станет заметно, что у этих людей одинаковый овал лица, тяжеловатая нижняя челюсть и похожий русый цвет волос. Правда, тот, что внизу, смотрит куда более сурово и серьезно, чем наивный Эдвин, но как тут не посерьезнеть… Мистер Каминг Уолтерс, при всем огромном моем к вам почтении, вы не правы. Вы были президентом Диккенсовского общества в 1910–1911 годах, а я – только студентка пятого курса факультета художественного перевода в 2001 году… Но извините, я вам не уступлю. Эдвин жив, и я права!»

Она закрыла книгу и внезапно заметила, что между сдвинутых штор пробивается утренний серый свет. Лида погасила лампу и раздвинула шторы. По скверу медленно и неохотно прохаживалась девочка с овчаркой на поводке. Пробежали трусцой двое пожилых мужчин, согласно повернули за угол. Воробей спикировал с голой ветки на землю и дробно поскакал по дорожке, бодро выкрикивая свою неизменную считалку.

Девушка открыла форточку и жадно вдохнула вкусный холодный воздух. Изо рта побежал пар. Она обхватила себя за локти и стала прохаживаться по комнате, взад-вперед, глядя себе под ноги.

«Я думала об Эдвине в склепе, вот он мне и приснился, – повторила она про себя, разворачиваясь в очередной раз у двери. – А лицо перепутала. Во сне часто так бывает, потому что во сне…»

Она замерла, так и не сделав следующего шага. Ее взгляд, до сих пор скользивший по истертому паркету и ничего не отмечавший, сосредоточился на одном предмете и уже не мог от него оторваться. Не веря своим глазам, Лида нагнулась и подняла с пола черный шелковый пояс. Повертела его в руках, машинально взвешивая на ладони тяжелые мягкие кисти. Сложила, сжала в кулаке.

«Она что, заходила ко мне ночью, пока я спала? Почему пояс от ее халата оказался здесь? Каким образом она его потеряла? Да нет, быть не может, чтобы Вера Сергеевна сюда заходила!»

Лиде стало очень не по себе, и она бы с удовольствием забыла об этом странном явлении, но пояс по-прежнему был у нее в руке. Его реальность была слишком очевидной, чтобы ее отрицать.

«Разве я не заперла дверь, когда ложилась спать? Не помню!»