Под утро, когда городок ещё спал, а дикие звери уже собирались на дневные квартиры, дверь в домике открылась, и на снег изящным прыжком перенеслась крупная белая волчица. Следом за ней через сугроб перелетел матёрый самец – толстолапый, лобастый, с широченной мощной грудью, окрасом на полтона темнее самки.

Звери замерли на мгновение, вслушиваясь в звуки и запахи утра, а потом волчица сделала свечку и полетела по сугробам. Прыжок, снег проваливается, зверь погружается по самые уши, отталкивается задними ногами, взлетает над поверхностью, оставляя на ней лёгкие прочерки от задних лап и хвоста, и снова ныряет вниз. Если смотреть издали и сверху, то цепочка ям, связанная между собой штрихами-нитями, напоминала бусы, которые кто-то бросил на снежный склон. Волк некоторое время помедлил, давая самке фору, и бросился вдогонку.

Старая, как сам мир игра, которая может продлить жизнь для одного, отнять – у другого. Или подарить её третьему.

Волчица добежала до густого леса, скрывшего зверей от чужого глаза, и повернулась, ожидая, когда её догонит самец. В отличие от более лёгкой самки, волк не прыгал, а шёл сквозь снег танком, раздвигая заносы грудью, притаптывая лапами, оставляя позади настоящую дорогу. Снег приблизился и игриво припал на передние лапы, виляя хвостом, но вместо игры Умка оскалилась и звонко клацнула зубами. Затем подскочила к волку и хватанула его за шею. Зверь зажмурился, замер, показывая, что не будет давать отпор.

Волчица обошла его кругом, глухо рыча, беря на тон выше и тут же опускаясь ниже, объясняя, почему так сердита, рассказывая, как непросто ей было, негодуя и упрекая. Волк опустил голову, покорно принимая упрёки и укусы. А самка не церемонилась – хватала от души, но не трепала, а не жалея, била открытой пастью. И в какой-то момент не рассчитала – по светлой шерсти самца побежали рубиновые капли. Волчица замерла, а потом заскулила и бросилась зализывать, но волк ударил её в бок грудью, опрокинул и, наклонив огромную голову, сам принялся вылизывать ей мордочку и уши.

Старому ворону надоело наблюдать за странным поведением хищников, он озяб, проголодался, пора было наведаться в город, проинспектировать оставленный в мешках мусор. Люди такие транжиры, и в мусоре подчас можно найти целый обед. Птица взлетела, стряхнув с ветки снег, и холодная пригоршня упала на зверей, заставив их замереть. А уже через минуту пара неслась бок о бок, как самые обычные волки. Умка сдержала обещание – намылила Снегу холку, и теперь ничто не мешало ей ответить волку взаимностью…

Самка запыхалась первой или не захотела долго ждать? После небольшой пробежки вокруг выступа волчица вырвалась вперёд, прыжками взлетела на скалу и замерла на торчащем из сугроба камне, волк принялся карабкаться к ней – так легко прыгать, как это делала самочка, у него не получалось. Умка с интересом наблюдала, как Снег преодолевает крутой склон, и когда волк поравнялся с ней, хитро фыркнула и дельфинчиком слетела вниз, на бегу не больно прихватив самца за ухо. Снег, счастливый до одури, и не подумал возмущаться. Вместо того чтобы аккуратно спускаться, он плюхнулся на брюхо, вытянул вперёд передние лапы и, оттолкнувшись от скалы, заскользил вниз, будто на санках, обогнав волчицу. Он встретил её внизу, сходу подмяв под себя. А Умка, утробно рыкнув, выгнула спину и отвела хвост, приглашая и давая разрешение. И заскулила, принимая волка – от избытка чувств и ощущений. А потом коротко взрыкнула, получив чувствительный укус, и тотчас же сама впилась в услужливо подставленную волком шею. Круг замкнулся, родилась новая семья.

Максим не отдавал себе отчёта, сколько прошло дней с момента его возвращения из тайги. Метки и завершившаяся привязка не давали им оторваться друг от друга, заставляя постоянно касаться своей пары, ласкать, любить и не выпускать из виду.

Соседи-оборотни прекрасно поняли, что произошло и, радуясь за волка, к которому вернулся вкус к жизни, предусмотрительно уединение пары не нарушали. Особенно осторожничал Вэра, обходя дом Максима по большой дуге. Ведь самец, только образовавший пару, реагирует на особей одного с ним пола резко отрицательно – сначала порвёт, потом поинтересуется – чего надо-то было?

Купаясь в счастье, волки не следили за временем, и прошла целая неделя, когда Максим частично очнулся и оторопел, рассматривая домик – надо же, а он и не заметил, насколько Оля преобразила его жилище! Уже привычным жестом, от доступности которого до сих пор замирало сердце, волк сцапал волчицу в охапку и принялся рассматривать её ладошки и пальчики. Хотя он это делал регулярно на протяжении последних дней, но вдруг что-то пропустил?

- Нет там заноз и порезов, - улыбалась Ольга, связав воедино беспокойство мужчины и его взгляды на стены и пол домика. – Щекотно!

- Мне очень, нет – очень-очень приятно, что ты так для меня старалась, но пожалуйста, береги себя. Дом я могу любой купить или построить, а ты у меня – одна. Единственная и незаменимая, - серьёзно ответил Максим.

- Кто-то должен был сделать этот дом пригодным для жизни, - пожала плечами женщина и попыталась слезть с колен. – Не Джеки же просить.

Взгляд волка затуманился – он явно о чём-то серьёзно задумался.

- Макс, только не надумывай ничего! Это не настолько сложно, как кажется. Потом, мне в миллион раз приятнее ухаживать за домом и моим мужчиной самой, чем при помощи прислуги. Даже Луна Верховного – вот у кого нет недостатка в помощниках! – старается сама время от времени готовить для мужа и лично содержит в чистоте супружескую спальню, не допуская туда никого постороннего.

И волк, услышав «моим мужчиной», снова рассиропился, прижался, вдыхая аромат пары, и сам себе дал зарок следить, чтобы Ольга не усердствовала в наведении чистоты. Воды в доме нет, канализации нет, любая домашняя работа требует массу усилий. Нет, такая жизнь не для его девочки!

Оборотень призадумался – они вместе, это чудесно, но что дальше?

Ольга – его пара, а он – её пара, с этим всё прекрасно. На Аляске им спокойно, но его женщина достойна более комфортной жизни!