Чтобы удержаться от немедленной расправы, а именно, не влепить ему затрещину теми самыми руками, я, не отводя горящего взгляда от довольного лица менталиста, перевязала бант, а затем резко поднялась со стула. Нога тут же дала о себе знать, я поморщилась, но сделала пару шагов до ближайшего кухонного шкафчика. Достав вазочку с печеньем, хлопнула дверцей, развернулась и с грохотом поставила её на середину стола.

— Угощайся! — рявкнула я и уже спокойно добавила: — А дальше был заключен мир.

Тони выгнул бровь, но печенье взял. Кто бы сомневался?

— Не понимаю, почему рассказать о своих догадках мне обещал ты, а говорю — я? — проворчала я.

Менталист неторопливо прожевал печенье, огляделся по сторонам и, подхватив бумажную салфетку, стряхнул с лица крошки. Всё это он проделал с привычным выражением вы-все-грязь-под-моими-ногами на лице. Я прямо залюбовалась, даже забыла, за что на него злилась, так захотелось мне его огреть … да вот хотя бы полотенцем!

— Так нужно, — заверил он меня.

Нет, полотенцем это слишком нежно, лучше ковшом… жаль, что ни тем, ни другим не получится. Но нарисованная в воображение картинка сладкой мести помогла мне обрести душевное равновесие, и я договорила. Раз нужно.

— Совы помогали магам, уничтожая змей, но война продолжалась еще несколько лет. Вопреки возражениям кабинета министров королева Виктория самолично отправилась в Алькану, где встретилась с князем. Ею и был заключен мир. Всё.

— Всё… — задумчиво повторил Тони. — Ну, пожалуй, что так. Всё.

И он снова замолчал, погрузившись в себя. Я допила свой кофе, поднялась со стула, подошла к плите и налила себе добавки из ковшика. Раз уж она есть, чего добру пропадать? Вернулась за стол, выпила вторую кружку, а менталист так и не отмер. Не отмер, но печенье уничтожал.

— Вкусно? — уточнила я.

— Что? — моргнул Тони и посмотрел на меня так, как будто забыл, что он вообще-то в моём доме — то есть с искренним недоумением и даже какой-то обидой.

— Печенье, говорю, вкусное?

— Очень, — широко улыбнулся он.

Я не стала говорить, что печенье это — дело моих рук. Во-первых, нечего давать ему козырь, то есть понимание, что меня трогают его шутки, во-вторых, совесть у него давно спит мертвым сном, и вряд моё признание её разбудит. Ну и в-третьих — бесполезно. Опять он ушел в себя.

— Так причем тут твой перстень, Энтони? — напомнила я.

— Да, перстень, — отложил он последний кусочек печенья и посмотрел на меня. — Сильнейший ментальный артефакт, в основе которого редкий черный кристалл. И что интересно, месторождений черных кристаллов до сих пор не найдено ни на одном из трех материков.

— Не найдено? — сощурилась я. — Тогда откуда же они берутся?

— Раз в несколько лет их находят в пустыне. Слышащие. Во время транса.

Что?