– Ты помирилась с Сарой? – спросила я наконец.

Мама вздохнула:

– Отношения немного улучшились, хотя слово «помирились» тут неуместно. Просто сегодня утром я не могла найти никого другого, а Энди было так плохо, что не хотелось оставлять его одного. Сара тоже была не в восторге. Но согласилась.

Ма стала выглядеть старше. Во время ее визитов я этого не замечала, но теперь видела, что кожа над глазами немного обвисла. Она коротко остригла темные волосы, и ей очень шла такая прическа. Вроде как даже круто. Наши волосы были одного цвета, но мои – жесткие и непокорные, как у папы. В тюрьме я связывала их в длинный хвост.

– Вряд ли между мной и Сарой когда-нибудь все станет как прежде, – сказала ма. – Но мы стараемся все забыть. По крайней мере, я стараюсь.

Я знала, что она говорит о романе Сары и моего отца, когда тот еще был женат на ма.

Оказалось, мой отец был еще и отцом Кита. Сюрприз, сюрприз. Хотя Энди этого не знал.

– Но она все еще расстроена, сама знаешь, – добавила ма.

Да, я знала. Расстроена из-за того, что при пожаре Кит получил ожоги. Я ее не виню. Я каждый раз плакала при мысли о том, что покалечила его.

– Я не зайду, когда мы остановимся, ладно?

Я не хотела видеть Сару и уж точно не желала видеть Кита.

– Вот и хорошо.

В голосе мамы прозвучало облегчение или это мое воображение разыгралось?

Мы въехали на подвесной мост через Береговой канал.

– Океан! – воскликнула я, глядя на горизонт. Вода была серо-голубой, потому что набежали тучи, но это так прекрасно! Я больше никогда не буду воспринимать жизнь на острове как должное.

Наш автомобиль был на мосту практически единственным. Хотя я обычно любила сентябрь на Топсейл-Айленд, когда большинство туристов разъезжается и он становится больше похожим на дом, отсутствие машин и людей вдруг заставило меня понять, что я буду выделяться. Будь здесь по-прежнему летние толпы, я смогла бы в них раствориться. А так я знаю всех, и все знают меня. Становилось плохо при мысли о девушке, которой я была год назад. Девушке, которая пряталась на Си-Тендер и вытворяла безумства ради любви. Которая вела тайную жизнь.

– Ма, – позвала я.

Она положила ладонь мне на руку:

– Что, милая?

– Сначала я буду доводить вас до точки. Потому что стану высказывать все, что думаю. Нужно, чтобы кто-то отрезвлял меня, если в голову придут очередные безумные идеи.