Она обернулась и увидела, как в зал входит Генрих. Так вот кто вызвался быть добровольцем? В груди всколыхнулось возмущение. Марта мысленно назвала герцога коварным и злокозненным. Хотя, спроси ее кто, в чем собственно заключается коварство и козни, сроду бы не смогла объяснить. Скорее всего, Генрих просто из вежливости не стал отказывать в просьбе профессору. Но это его не оправдывает. У него явно что-то свое на уме. Почему синева его глаз сегодня какая-то самодовольно-нагловатая?

Он приближался решительно. С улыбкой на лице.

– Я весь в вашем распоряжении, профессор.

– Чудесно, – откликнулся Диглан. – Что ж, тогда приступайте. У нас мало времени.

Получив команду, Генрих сразу же и приступил. Вот так. Даже не дали Марте свыкнуться с мыслью. Он подошел к ней и склонил голову. Уроки светского этикета не прошли даром – Марта знала, что этот жест означает приглашение на танец. Она должна ответить легким реверансом. Движение уже было отточено и далось легко. Улыбка Генриха стала еще шире. Красив, дьявол. Вот только чему улыбается? Сейчас его ноги окажутся под угрозой получить травмы разной степени тяжести.

– Позиция номер пять, прекрасная Марта, – подсказал Диглан.

Да Марта и так помнила, что должна сделать шаг навстречу Генриху и положить руку ему на плечо. По местным правилам начинает именно девушка. И только когда ее рука коснется плеча мужчины, он может притянуть ее к себе за талию.

– Каррас, кыш, – Генрих решил, что все дело в птице. Что это она мешает Марте начать.

Но дело было не в Каррасе. Марту смущал сам Генрих. С недавних пор он начал ее волновать. Глупость какая-то.

– Каррас, поди прочь, – снова цыкнул герцог на какаду.

Тот слетел с плеча Марты и примостился на подоконнике. У птиц, как известно, нет мимики, но Марта готова была поклясться, что Каррас взирает на Генриха обиженно.

Итак, все преграды были устранены и, чтобы не выглядеть глупо, надо было начинать. Марта сделала положенные этикетом движения. Шагнула навстречу Генриху и положила руку на его плечо. Ладонь ощутила нежный шелк рубашки, а под ним стальная крепость мышц – будоражащий контраст.

Генрих притянул ее к себе собственническим движением. Марту окутал едва уловимый аромат. Очень мужской. Свежесть мяты, пряная острота тимьяна и легкая горчинка неопознанных степных трав. Они оказались так близко, что почти касались друг друга. И как в такой близости еще и сложные пируэты проделывать? Марта поняла, что рискует запутаться не только в своих, но и в его ногах.

Профессор обошел подопечных по кругу, придирчиво изучая правильность стойки, дал последние наставления:

– Главное в танце, чтобы партнеры чувствовали друг друга.

И сел за клавишный инструмент, напоминавший рояль.

– Я вам подыграю.

Зал заполнила довольно резвая музыка, и Марту начали вести и кружить. Первые несколько минут она все внимание сосредоточила на ногах, но все равно умудрялась сбиваться. Видит бог, это было не специально, но партнеру доставалось то по лодыжке, то по голени. Он мужественно сносил танцевальные побои и, кажется даже, его это забавляло. А когда во время очередного па ступня Марты прочно застряла между его ступней, он и вовсе совершенно откровенно рассмеялся. Смешно ему. Марта же не виновата, что тут такие изощренные танцы. Впрочем, несмотря на не совсем джентльменское поведение партнера, злиться на него Марта не могла. Не под такую же веселую музыку? Она и не заметила, как тоже начала улыбаться и хихикать.

Профессор между тем все ускорял и ускорял темп. Марта поняла, что бесполезно пытаться контролировать каждое движение и расслабилась. И как только расслабилась, у нее стало получаться.

Сердце разгонялось вместе с музыкой. Колотилось бешено и радостно. Генрих кружил и кружил. Ей нравилось ощущать себя в кольце его рук. Тут было надежно, но не тесно. Тело будто стало невесомым. Казалось, ноги даже не касаются паркета – словно паришь. И в голове тоже сделалось легко. Марта смотрела в синие глаза Генриха и наслаждалась тем, как волнение приятно щекочет грудь. Еще никогда ни с одним партнером Марта не испытывала таких ощущений. И захотелось, чтобы Диглан еще ускорил темп. Чтобы уж точно оторваться от пола и взлететь. И Диглан будто услышал мысли – разогнал мелодию до сверхсветовой скорости.